Фразы появлялись на экране так быстро, словно Паша печатал текст десятью пальцами. Я даже отвечать не всегда успевала. Но на последнем предложении от этого его «вам» телефон чуть не выпал из рук.

Вроде бы не было ничего нового. Я собственными глазами видела, как серьезный адвокат Бояринов легко общается с моей маленькой девочкой. Словно с давней знакомой!

Но сердце екнуло.

Смех оборвался, и пока Маша снимала сапоги, я медленно, не всегда попадая на нужные буквы, написала свой главный вопрос:

«А зачем тебе на самом деле, чтобы я переезжала? Мы ведь не сможем быть вместе, как раньше. Все изменилось. Знаешь».

Правильнее было бы спросить не по телефону, а в лицо. Глядя глаза в глаза. Еще в доме Паши, после завтрака, я несколько раз открывала рот, чтобы произнести эти слова, но каждый раз лишь нервно сглатывала.

«А ты до сих пор не поняла?» — Только настоящий юрист мог ответить вопросом на вопрос.

Садист! Умный, красивый, но бессердечный.

«Я у тебя, наверное, дурочка». — Сердце забилось быстрей.

«Ты у меня феечка. Сказочная. Но все равно я тебя люблю».

«Любишь?»

Шесть букв дались мне труднее, чем все предложения до этого. Пальцы совсем не слушались, а в голове творилось такое, что впору было вызывать группу психологической поддержки.

«Жень, у меня вечером было запланировано нормальное человеческое признание. Со свечами! Твоя дочка, кстати, на них настаивала. Но вечно у нас все не по плану. Сплошной форс-мажор с первой встречи».

Паши не было рядом, но я словно наяву видела, как он тяжело вздыхает и улыбается. Едва заметно. Одним уголком губ.

«И давно ты понял?»

Сама не знала, зачем это спросила. Впервые я не знала, что сказать и как правильно себя вести. Словно и не была никогда замужем, не общалась ни разу с мужчинами.

«Родная, это неправильный ответ».

Паша ни капли не помогал.

«А что нужно было написать?»

Мы с Машей в четыре глаза уставились на экран.

«Правильно: я тебя тоже люблю», — пришло мгновенно.

«Вот так и писать? Слово в слово?»

В груди что-то булькнуло. А губы растянулись в улыбку от уха до уха.

«Если очень трудно, готов принять чемоданами», — смилостивился этот садист.

«Тогда люблю».

Следом за улыбкой из глаз полились слезы.

— Уверена? — вместе с шумом шагов послышалось из-за двери.

— Павел Бояринов…

Я так и не разделась до конца. На руке все еще висела сумочка. На правой ноге красовался сапог. Но ждать было невозможно.

— Я так тебя люблю… — Дверь распахнулась. — Так сильно…

Мы с Машей наперегонки бросились на грудь этого потрясающего мужчины.

— Что жить без тебя не могу, — вырвалось со слезами и смехом под громкий Машин хохот. — Совсем. Без тебя. Никак.

Глава 26

Четыре месяца спустя

Женя

После развода с Леней я поклялась себе, что и ноги моей в ЗАГСе больше не будет. Ни в качестве невесты, ни в качестве свидетельницы.

Все!

Хватило!

Даже находиться рядом со зданием, стоять на другой стороне улицы или проходить мимо, стало невыносимо.

Валя называла это «Посттравматическим синдромом». Света была уверена, что еще в первый «визит» меня кто-то сглазил.

Но никакой страх, никакая паника, внезапный насморк и вывих лодыжки не помешали Бояринову заманить меня в это адское место спустя всего два месяца совместной жизни.

— Ты всего лишь бумажку подпишешь. Одну! И все!

Вероятно, именно так он уговаривал некоторых своих клиентов на чистосердечное признание в убийстве. Лучший адвокат города! Свезло мне, так свезло!

— А может мы без этой… бумажки?

Наша машина уже подъехала, но я держалась за ручку как альпинист за крюк над пропастью и отказывалась выходить.

— Нет, без бумажки нельзя. — Паша покачал головой. — Я уже Маше ресторан пообещал.

— Ну, так и своди ее. Я не против! Могу еще Свету с вами за компанию отправить. Она как раз недавно жаловалась, что давно в свет не выходила.

— Без повода?! А кто мне говорил, что детей баловать нельзя?

Этот наглый гад сощурился. Он явно уже придумал для меня какую-то ловушку. Выжидал, когда попадусь.

— От одного раза Маша не испортится.

— Это будет уже пятый… — Паша постучал указательным пальцем по приборной панели. — … за этот месяц.

— Тогда придумай повод. Ты у нас умный. Я верю — справишься.

— Так я и придумал, — кивнул в сторону ЗАГСа Бояринов. — Даже кольцо тебе на палец вчера надел. Ты еще «да» сказала. При свидетелях!

— Слушай, Кларк Гейбл и Вивьен Ли, это не свидетели! И «да» я сказала, потому что плакала из-за фильма, а ты предложил мне салфетку.

— Но против кольца возражать не стала! — Светила отечественной юриспруденции сегодня был в ударе.

— На нервах! Считай, что это был аффект.

— Конечно. Скарлетт О’Хара верхом на коне кого хочешь до слез доведет. — Паша закатил глаза. — Особенно после селедки с медом. Два еще под молоко.

— Ты слишком много замечаешь. — Так и хотелось показать ему язык. Умный был, аж страшно.

— Если ты прячешь от меня тесты на беременность, это не значит, что я не в состоянии сам сделать выводы.

По смазливому лицу Бояринова расползлась такая счастливая улыбка, что у меня дыхание перехватило. Нужно было законом запретить такие улыбки! Для безопасности женских сердец и психики!

— Паш, но я… — Взгляд снова остановился на двери ЗАГСа. — Я не готова. И тест… В ЗАГС из-за него идти необязательно.

— А кто сказал, что я из-за него? У меня другая причина. Более веская.

— Но, может быть, как-то потом… У нас еще минимум восемь месяцев.

Моя ладонь с дверной ручки переместилась на живот. Он был совсем плоским. Даже спортивным, учитывая регулярные физические нагрузки, которые Паша устраивал мне в спальне.

Не верилось, что где-то внутри уже росла новая жизнь. Малыш. Мальчик или девочка. Я терялась от новостей. Не была готова ни к еще одному ребенку, ни к свадьбе. Точь-в-точь, как когда-то не была готова к встрече с Пашей.

— Мы всего одну бумажку подпишем, — словно и не слышал моей просьбы, успокаивающе произнес Бояринов. — Никаких «семейных лодок», «богатства и бедности», «пока смерть не разлучит» и прочего.

Он был прямым как стадо баранов.

— Одну? — Для большей точности я показала один палец. — Вот столько!

— Ага. — Паша кивнул. — А потом за Машей и сразу в ресторан. Обещаю заказать твою любимую селедку и мед.

— Молоко не забудь, — вырвалось у меня со смехом.

— Да, и молоко. Сразу литр, чтобы официанту дважды не бегать. Как мне вчера.

Паша