Улыбка переросла в усмешку.— А как же мой венценосный отец? Это ты забываешь, я и сейчас тебе ровня. — Анна ладонью изобразила над головой венец.— Как говорит мама — без пяти минут королева!

Принц замер, переваривая услышанное. Удивляла не правда слов невесты, а то, как быстро разобралась в тонкостях наследования её мать.

— Вот так тёща!— Наконец рассмеялся он, покачивая головой.— Как умело разыгрывает из себя простушку, а на самом деле палец в рот не клади.— Никакого осуждения в его голосе не было, скорее наоборот.— Ну и как ею не восхищаться? Очень разносторонне развитый человек.

— Если бы ты знал, как много она читает.

— Знаю, дворцовый библиотекарь рассказывал. Она уговорила Ильту обучить её древнему языку магов, хоть он и очень сложен, это достойно уважения. Она могла бы получить титул графини или герцогини, как положено бабушке наследников престола, — он развёл руки в стороны, — жаль, что никогда ими не станет.

— Вот в этом я не была бы уверена.— Рассмеялась Анна, хорошо знающая характер матери.

— Король не может жениться на женщине простой крови, даже одарив её землями и званиями.— Категорично отрезал Матис. — Узнаешь многое после свадебного обряда.

— И не надо!— Она загадочно улыбалась.— Как принято относиться к фавориткам Его Величества?

Принц молча ополоснул мягкие волосы тёплой водой во второй раз, собрал в хвост, тщательно отжал, укутав в пушистое полотенце и лишь после этого ответил, ожидая очередной истерики:

— Бояться и стараться угодить, как и у вас в любые века.— Он приподнял за подбородок голову невесты, заглянув в ставшие ярко-зелёными глаза и, с подозрением в голосе поинтересовался.— К чему это ты?

— Думаю, скоро сам всё увидишь.— Совершенно спокойно отреагировала Анна, глядя в лицо принца с вызовом.— Так что насчёт нашего с тобой равенства?

— В любом случае я мужчина и,— он ткнул её в грудь указательным пальцем, — ты идёшь за меня замуж, а не наоборот!

Анна вздёрнула плечи, возражая:

— В нашем случае — ты на мне женишься, будет уместным. Паша не первый и не последний из претендентов на руку и сердце. Я жила знать ничего не зная о женихе из другого мира, и нужна тебе больше, чем ты мне.

— Так значит, я не нужен?— Голос принца был совершенно спокойным.

— Я сказала не так.— Аня понимала, что перегнула палку, но оправдываться, а тем более извиняться никогда не умела, да и не считала нужным.

— Но с этим смыслом.— Он усмехнулся, не желая спорить, предпочитая словам действия.

Рука Матиса ушла под воду со стойкой шапкой пены.

— Можешь набить себе это на лбу, обманешь всех вокруг, но не себя, а тем более не меня. Два его пальца вошли внутрь, а большой лег на чувствительный бугорок, вызвав моментальный отклик худощавого тела. Анна всхлипнула, непроизвольно раздвинув ноги пошире и приоткрыла рот, словно ожидая поцелуя. Но его не последовало.

Матис вытащил пальцы и, ухватив её за подмышки, резко выдернул из ванны, поставив не на ворсистый коврик, а прямо на кафель. Ноги строптивицы, покрытые каплями поверх мурашек, дрожали, разъезжаясь в разные стороны на образовавшейся лужице. Если бы не принц, жёсткими клешнями ладоней вцепившийся в тонкую талию, она бы упала.

— Посмотри, что твориться с твоим телом, от одного моего прикосновения. Тоже происходит со мной, но я умею справляться с эмоциями.— Он обхватил её кольцом одной руки, а другой потянул за волосы, откинув голову назад и, пристально глядя в широко распахнутые зелёные глаза, прорычал:— Если скажешь, что это обычная реакция на мужское прикосновение — придушу!

Наследник престола хрипло дышал, ставя ультиматум:

— В очередной раз повторяю: не хочу слышать ни о каких бывших и, кто кому больше нужен. Отныне мы одно целое. Я — твой, ты — моя, в этом и есть наше равенство!

Он накрыл её губы своими, отметая любые возражения, требовательно раздвигая языком створки зубов. Жёсткий язык заигрывал с её языком, исследовал полость рта, вызывая внизу живота дикие пляски нервов.

Анна прижалась к принцу, ожидая продолжения ласк, чувствуя, как дрожит его плоть, в полной солидарности с желанием.

— Не сейчас!— Резко прервал поцелуй Матис и, отстранившись, уже мягче добавил:— Нас ожидает множество дел,— он дотронулся пальцем до кончика чуть вздёрнутого  носа, пообещав глубоким бархатным голосом,— оставим утехи до ночи.

Глава 14

Принц оказался прав. Несколько следующих дней прошли в напряжении. Анна изучала жесты, привычки той, что стала её подменой. Помощь Ильты была неоценимой. Колдунья транслировала собственные и Матиса воспоминания, отображая на белую простынь, растянутую, словно экран, на стене в одной из комнат покоев принца. Приставленные помощницы подсказывали, как вести себя в любых ситуациях в новом мире. Постепенно меняя не только мелкие привычки землянок, но и осанку, походку, делая более плавными, неторопливыми, добавляя обеим гостьям женственности. Ни на что другое буквально не оставалось времени.

Будущая принцесса не раз ловила задумчивый взгляд первой фрейлины. Притворяться больной, обманывая близких людей, было не просто, а ещё сложнее — не прибегать к магии. Она падала вечером в постель совершенно вымотанная.

Главе семейства было намного проще. Приходилось скрывать лишь, откуда прибыла. Играть в «дуэнью» было не сложно, она получила возможность открыто высказывать нравоучения дочери и та должна была изображать хотя бы на людях покорность. Ильта, помимо прочего, помогала изучать язык магов и подарила древний словарь, один из трёх сохранившихся в Альбенте.

Ведьма не меньше Марины хотела узнать, что твориться у той в голове. С памятной ночи своего откровения она не могла читать мысли обеих землянок. Их сознание стало закрытым для магов, что могло говорить лишь об одном…

Даже от мысли об этом колдунье становилось страшно…

Аня вошла в покои принца, оставив за спиной отряд стражников его личной охраны, двух фрейлин-помощниц и дуэнью-мать, поспешившую на встречу с сыном. Блондинка отбросила ненужные костыли в сторону и прислонилась к стене, выстраивая в голове, что следовало сделать до прихода Матиса. Шевелиться не хотелось от слова совсем, но надо было. Она зевнула и, пройдя по широкому коридору в спальню, упала, раскинув руки на широкое ложе. Уютная мягкость постели манила, обещая покой каждой уставшей за день косточке, но расслабляться было рано.