Адвокат внимательно слушал разумные доводы своего секретаря,когда послышался легкий стук в дверь.

– Посмотри-ка, Делла, кто это?

Делла отворила дверь. На пороге стоял Джордж Денджердфильд.

– Можно? – спросил он.

– Конечно, входите.

Денджердфильд начал буквально с порога:

– Мою жену и меня вызвали в качестве свидетелей.

Мейсон вопросительно приподнял брови, что означалобезмолвное приглашение продолжать.

– Я узнал кое-что об аргументации, на основании которойокружной прокурор намеревается забрать данное дело, и подумал, что надорассказать вам об этом, потому что… не сомневаюсь… это может возыметь влияние…оказать влияние, так будет правильнее, на очень многие вещи.

– Что за аргументация?

– Он собирается вновь поднять то старое дело.

– Дело Эйдамса?

– Да.

– Почему?

– Может быть, вы припоминаете разговор в отеле«Палм-Спринг». Мистер Визерспун заявил, что в случае необходимости он поставитМарвина Эйдамса в такое положение, когда тому будет казаться, будто убийствоявляется единственным возможным выходом из создавшегося положения, это изаставит парня проявить свой истинный характер.

Мейсон с улыбкой возразил:

– Я никогда не запоминаю того, что говорит мой клиент,Денджердфильд.

– Пусть так, но дело в том, что вы объяснили ему,насколько опасен подобный шаг, после чего вы еще некоторое время продолжалиобсуждать эту тему. Один из парней, подрабатывающих в баре «Палм-Спринг» вовремя каникул, случайно подслушал ваш разговор. Рядом со столиком, где выбеседовали, за ширмой этот парень мыл окно.

– Весьма интересно. Полагаю, парень знает мистераВизерспуна?

– Да, он его узнал.

– Очень, очень интересно. А каким образом все это сталоизвестно вам?

– От окружного прокурора. Окружной прокурор узнал, чтомы с женой находимся в городе, ну и вызвал нас повестками в качествесвидетелей. Речь шла об этом давнишнем деле.

– Что же вы ему сказали?

– Я выразил недоумение, почему событиявосемнадцатилетней давности нужно приплетать к нынешнему делу, ибо неразумно инеэтично ворошить забытое прошлое.

– Он разговаривал с вами обоими?

– Нет, пока только со мной. Жену он собирался вызватьсегодня вечером. Я… ну, я хотел проконсультироваться, что можно предпринять вэтой ситуации. Подумал, может, стоит отказаться от участия в процессе на томосновании, что жена слишком нервничает, вызвать доктора и заручитьсясоответствующим заключением. Вы адвокат и знаете процедуру подобных актов.

– В том-то и дело, что законом не предусмотреныподобные акции.

– Знаю, но жизнь часто вносит свои коррективы в законы.

– Почему ваша жена не желает давать свидетельскиепоказания?

– Мы не видим необходимости возврата к делувосемнадцатилетней давности.

– Почему?

– Черт подери, вы же все прекрасно понимаете! Моя женавам все объяснила. Она знала, что у Дэвида Лэтвелла был пистолет в кармане,когда он отправился на фабрику в день своей гибели… Она об этом умолчала, когдасудили Хораса Эйдамса.

– Она давала когда-либо ложные показания о пистолете еемужа?

– Нет. Ее никто об этом не спрашивал. Она добровольновыступила с этим сообщением.

– Значит, она вам об этом рассказала?

– Да.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Весьма интересно, – отметил Мейсон. – Авдруг случится так, что, осуждая Визерспуна за преступление, совершенное втысяча девятьсот сорок втором году, мы оправдаем Хораса Эйдамса, осужденного вдвадцать четвертом году?

– Оправдать его невозможно, – возразилДенджердфильд, – хотя можно попытаться доказать непредумышленное убийство.Но так или иначе, он все равно будет признан виновным.

– Вы забываете про убийство при самозащите!

– Эйдамса все равно не воскресишь, но в то же время этоможет вынудить мою жену дать ложные показания.

– Каким образом?

– Со свидетельского места она ни за что не сознается втом, что знала о пистолете. Она говорит, что, если можно устроить ее свидание свами, Эйдамсом и Визерспуном, тогда она в точности расскажет, что произошло, ноона не намерена обрекать себя на общественное порицание за то, что она тогда…Да вы и сами понимаете…

– Итак?.. – подытожил Мейсон.

– Она послала меня сказать, что если вы хотите внестиясность в то старое дело, то это следует делать только на неофициальнойвстрече. Если ей придется давать свидетельские показания в суде, она от всегоотопрется… Так что от вас зависит позволить ей… Одним словом, сделайте так,чтобы ее не вызывали в суд в качестве свидетеля.

Мейсон внимательно посмотрел на Денджердфильда:

– А окружному прокурору она что-нибудь скажет опистолете?

– Нет! Разумеется, не скажет.

Мейсон глубоко засунул руки в карманы.

– Я все это обдумаю, – пообещал он.

Перри Мейсон впервые в жизни присутствовал в зале суда вкачестве обычного зрителя. Как ни странно, эта новая роль оказалась для негомучительной. Он то и дело приподнимался, когда раздавались возражения состороны обвинения, готовый вступить в спор с прокурором. И все же Мейсонзаставил себя просидеть молча на бесконечно длинном разбирательстве, наблюдая,как окружной прокурор нагромождал факты, свидетельствующие против обвиняемогоВизерспуна.

Прислуга последнего показала, что Рональд Бурр был гостем вдоме их хозяина. Выяснилось, что Визерспун пригласил Бурра к себе на ранчопосле случайного разговора о рыбной ловле, фотографии и прочих увлечениях. Но кэтому свидетели добавляли, что приглашение было сделано только после появлениямиссис Бурр, которую Рональд Бурр тут же представил новому знакомому.Постепенно миссис Бурр приобретала все более и более заметное место в процессе.Слуги утверждали, что Рональд Бурр часто уезжал в город и чаще всего женасопровождала его в этих поездках, но бывали случаи, когда Бурр оставался у себяв комнате, а его жена общалась с Визерспуном в гостиной или во внутреннемдворике. Слуги-мексиканцы давали показания весьма неохотно, но из их словскладывалась весьма убедительная на первый взгляд картина развития отношениймежду Визерспуном и женой погибшего. Знаки внимания, улыбки, приглушенныебеседы поздними вечерами в ответах прислуги на наводящие вопросы прокурораприобретали весьма определенный смысл. Присяжные склонялись к мысли о наличии«тайной страсти» или «скрытого сексуального влечения».