– Главное, чтобы в этом не усомнились также двенадцатьприсяжных заседателей.

– Хорошо, я намерена немедленно начать их убеждать.Сейчас я поеду в полицию, чтобы рассказать, как по вашему совету подбросилаутенка в машину Марвина.

– Ну и какой от этого будет толк?

– Это объяснит, каким образом утенок оказался в машинеу Марвина, а… а… утенок, которого обнаружили в квартире у Милтера, был на самомделе увезен Марвином с нашего птичьего двора. Ну… если даже предположить…

– А это, разумеется, сразу же укажет на Марвина…

– У Марвина имеется полное алиби.

– Приятно слышать. Алиби на какое время?

– На время совершения убийства.

– Превосходно. Каково же это алиби, если не секрет?

– Ну-у… я не уверена, что у него есть алиби на этовремя, но он находился в камере предварительного заключения в Лос-Анджелесе,когда был убит Бурр. Поэтому, – добавила она торжествующе, –свидетельство насчет утенка ему ни капельки не повредит.

– Возможно, в данной конкретной ситуации с убийствомБурра и не повредит. Но все равно окажет пагубное влияние на всю его дальнейшуюсудьбу.

– Каким образом?

– Неужели вы не понимаете? Как только полиция приступитк расследованию, она неизбежно начнет копаться в его прошлом. Они непременнозаинтересуются его происхождением, из какой среды он вышел и так далее. Газетыпримутся описывать его прошлое и…

– Какое прошлое? Что в раннем детстве он был похищен?

Прищурив глаза, Мейсон выдержал паузу.

– Разве вы не знаете правды, которая скрывается за егомнимым похищением?

– Я… я ничего другого не слыхала…

Мейсон, раздумывая, смотрел в глаза девушки.

– Ваш отец вручил мне старые стенограммы, вырезки изгазет и другие материалы. Я привез все эти материалы с собой в ваш дом, потомучто намеревался с ними поработать. Во время обеда, когда мы находились встоловой, кто-то проник ко мне в комнату и копался в этих документах.

– Мистер Мейсон, уж не обвиняете ли вы в этом меня?

– Я вообще не имею привычки кого-либо обвинять, не имеяна то веских оснований. Я всего лишь ставлю вас в известность, вернее,констатирую факт.

– Я не имею никакого отношения к этой истории. Никакойстенограммы я и в глаза не видела!

– Так вы не знаете истинной истории, скрывающейся затак называемым похищением?

– А есть некая истинная история?

– Есть.

Лоис, казалось, была озадачена. Она в некоторомзамешательстве пробормотала:

– Единственное, что мне известно, – это рассказматери Марвина перед кончиной…

– Он был ложью. Я бы сказал, благородной ложью, цельюкоторой было обеспечить счастье ее единственному сыну. Миссис Эйдамс знала, какМарвин любит вас. Знала она также и то, что ваш отец из тех людей, которыепостараются узнать решительно все про семью своего будущего родственника…Понимала, что как только он примется наводить справки, то непременно набредетна одну неприятную историю…

– Какую?

После того как Мейсон сообщил все известное ему по делу оботце Марвина, Лоис ощущала себя так, словно ее отхлестали по лицу. Мейсон темне менее продолжал:

– Ваш отец не собирался вам ничего рассказывать до техпор, пока у него не рассеются сомнения в виновности Хораса Эйдамса, чтобыпотом… предъявить вам ультиматум.

– Как это?

– Он намеревался запретить вам иметь что-либо общее сМарвином Эйдамсом… видеть его, писать ему, разговаривать с ним, даже потелефону.

– Меня совершенно не волнует, что сделал отец Марвина.Я люблю Марвина, понимаете ли вы меня, мистер Мейсон? Я люблю его, и толькоего!

– Я-то понимаю, но сомневаюсь, чтобы это устраиваловашего отца.

– Но это же… это же… мистер Мейсон, вы уверены? Выабсолютно уверены, что миссис Эйдамс сказала Марвину неправду о его похищении?

– В этом нет никакого сомнения.

– И его отец был уличен в убийстве и… повешен?

– Да…

– Вы говорите, что он был виновен?

– Нет.

– Как нет? Мне показалось, что вы мне сказали, что онвиновен!

– Нет, мисс Визерспун. Я сказал, что в протоколахсудебного процесса я не мог отыскать доказательства его невиновности.

– Ну… а разве это не одно и то же?

– Нет.

– Почему?

– Прежде всего потому, что мое исследование былоограничено одними протоколами. Во-вторых, я обнаружил кое-какие факты, вроде быуказывающие на его невиновность, но они не могут служить доказательством.Однако я не теряю надежды все… да, все это выяснить. И доказать, что егоосудили напрасно. Но это следует и необходимо сделать не на основании старыхсудебных отчетов, а с учетом тех фактов, которые начинают выявляться впоследнее время.

Девушка с мольбой смотрела на адвоката.

– Ох, мистер Мейсон, если бы вам удалось это сделать!

– Но если полиция начнет копаться в прошлом Марвина,она сразу же узнает про это старое дело об убийстве, сообщит всем газетчикам.Поднимется обычная в таких случаях шумиха, что значительно осложнит мою задачу.Но даже если я успешно справлюсь с ней, мои усилия могут оказаться напрасными.Стоит людям вбить себе в голову, что отец Марвина был преступником, убийцей, иникакие опровержения данного факта, которые появятся в тех же газетах черезнесколько дней или недель, уже не помогут. Все равно за его спиной будетпостоянно слышаться шепоток, что, мол, его оправдание всего лишь трюк ловкогоадвоката, которого за огромные деньги нанял тесть-миллионер. И Марвин до концадней своих будет жить под гнетом этих обвинений и подозрений.

– Мне все равно! – запальчиво закричалаЛоис. – Я все равно выйду только за него.

– Не сомневаюсь, что вам это действительно все равно.Вы с этим легко смиритесь. Ну а как это воспримет сам Мартин? Как будутсмотреть на это ваши дети?

Последовавшее за этим молчание показало, как ее поразиламысль о будущем. И Мейсон решил идти до конца.

– Марвин весьма самолюбив и очень уязвим. Он полонэнтузиазма. Стремится собственными силами добиться успеха в жизни. У него небыло безоблачного детства, да и в годы учебы он постоянно испытывал нужду. Ноневзгоды не сломили его, не приучили к покорности, он человек с характером. Внем есть что-то такое, что дает ему право верховодить. В высшей школе он всегдабыл вожаком в своей группе. Редактором газеты. Сейчас, в колледже, онпользуется всеобщим уважением и авторитетом… у него много друзей, и онпонимает, что все это – только его заслуга. Лишите его всего этого… Не дай богиспытать такое – оскорбительный шепоток за спиной или, скажем, когда вдругобрывается при его появлении оживленная беседа…