– Ну так и пиздуй, пока кривым не стал, – буркнул Кир, закуривая сигарету. Пламя зажигалки ненадолго осветило его лицо, и жирный попятился.

– Иди, иди, – поторопил я жирного, увидев, как во двор заезжает машина.

– Не, ну рубасов писят хоть… – жирный не договорил, потому что Кир коротко врезал ему по печени, заставив мужика осесть.

– Заебал, – пояснил он и кивнул в сторону подъехавшей машины. – Наш?

– Наш, – кивнул я, смотря, как Лялькина мать пытается выбраться из такси. Отчим же был куда трезвее, чему я мысленно порадовался. Он прищурился и посмотрел в темноту, правда, тут же расслабился, когда до него донесся пьяный стон Кота. Судя по запаху ровный пацан обосрался.

– На первом этаже света нет, – шепнул мне Кир, когда парочка с трудом открыла дверь в подъезд. – Баба на мне, мужик твой.

– Пихни её просто в квартиру и все, – буркнул я, поднимаясь с лавочки. – Потом им займемся. Погнали!

Мы следом за парочкой влетели в подъезд. И вовремя, потому что отчим Наташки уже открывал дверь. Дальше сработали чисто. Кир, отпихнув мужика, толкнул мать Ляльки в коридор и захлопнул дверь, а я, заломав мужику руку, заставил того нагнуться и врезал коленом по подбородку.

– Кхы… – выплюнул он что-то белое на пол, а мы уже тащили его наверх, к техническому этажу, пока он не оклемался. Тут нам снова повезло, потому что дверь на чердак была открыта, и мы без проблем затащили туда мужика.

– Заткнись, пидор, – рыкнул я, когда мужик попытался вырваться и вяло взбрыкнул ногой.

– Вы офиблись! – прошипел он. Лунный свет, падавший на его лицо, делал мужика похожим на мертвеца.

– Петр Александрович? – уточнил Кир и, хрустнув шеей, улыбнулся, когда мужик кивнул. – Значит, не ошиблись.

– Молоденьких любишь, пидорас? – скрежетнул я зубами. Мужик побледнел еще сильнее, а в глазах загорелся животный ужас. И тут же погас на мгновение, когда кулак впечатался в скулу. – Она же ребенком, блядь, была!

– Не ори, – предупредил Кир. Он чуть пошатнулся, когда до него дошел смысл сказанного, а потом, размахнувшись, врезал мужику ногой по яйцам. – Гондон, блядь!

Петр Александрович упал, а мы, не сговариваясь, обрушили на него всю свою ненависть. Я от того, что мне рассказала Лялька, а Кир от того, что услышал сейчас. Мои удары были короткими и злыми. Кир бил с оттяжкой, широко замахиваясь. Били мы его долго и остановились, как только выдохлись. Но Киру этого было мало. Он вытащил из кармана свою серебристую «бабочку», стянул с Лялькиного отчима штаны и приставил лезвие к хую. Петр Александрович противно затрясся и даже напустил лужу, однако Кир руки так и не убрал.

– Еще раз тронешь Наташку, я тебе отрежу хуй и заставлю сожрать его, – зло прошипел Кир. – Понял, блядина?

– Кивни, сука, – я снова врезал по ненавистной роже, заставив мужика кивнуть. – Вякнешь кому, полезешь в залупу, попытаешься у Наташки что-то выяснить, я тебя найду и порежу. Усёк?

– Да, – прохрипел мужик.

– Погнали, – кивнул я Киру. Тот брезгливо посмотрел на Лялькиного отчима и, вздохнув, поплелся за мной.

На Окурок мы возвращались в полном молчании и окольными тропами, чтобы не столкнуться с ментами. Я себе сбил костяшки на правой руке, а у Кира просто была страшная рожа, из-за чего его постоянно тормозили патрули. Лишь в гараже, где кроме нас никого не было, Кир спросил:

– Это правда?

– Что именно? – уточнил я, заваливаясь на диван и протягивая Киру бутылку пива. Тот сделал глоток и поморщился.

– То, что ты этому хую говорил.

– Правда, – кивнул я, закуривая сигарету. Кир тоже закурил.

– Пиздец.

– Ага, – я повернулся к нему и добавил: – Не проболтайся, что знаешь. Наташке и так тяжело.

– Само собой, братка, – вздохнул он. – Только она не глупая. Сама поймет.

– Все равно молчи. Так лучше будет, – я запустил пятерню в волосы и задумчиво посмотрел на тлеющую сигарету. – Знаешь, зачем я тебя позвал?

– Знаю – криво улыбнулся Кир. – Ты б его ебнул. Наглухо.

– Ага, – хмыкнул я и добавил: – Но сдержался. Взрослею, видать.

Естественно Наташка сразу догадалась, кто отпиздил её отчима. Она тихо зашла на кухню с телефоном в руке и молча на меня посмотрела. Перевела взгляд на мою перевязанную руку и поджала губы. Потом кивнула и, присев на табуретку, прижалась к моему плечу.

– Все нормально? – спросил я, прихлебывая горячий чай из своей кружки с логотипом «Gorgoroth». Кружку мне когда-то подарила Леська, приехав из Питера.

– Больно? – спросила она, кивнув на руку.

– Нет, – покачал я головой. Она снова кивнула и как-то грустно вздохнула.

– А ему?

– Ему больно, – снова кивок и еле заметный румянец на щеках.

Глава девятая. Конец братства.

В октябре Шаман добился своего. Ему выделили деньги на центр реабилитации и отдали под это дело старое здание дворца культуры на Речке, где жил Олег. Многие из шамановских пацанов подключились к работе в этом центре, включая Балалая. Он заявился в гараж, сияя от радости, а потом рассказал, что затея удалась.

– Короче, там будет все нужное оборудование, психологов сейчас ищем, Шаман меня в Питер в декабре посылает на еще один съезд. Оказывается, таких центров много по стране, прикиньте? – улыбнувшись, рассказал он. – Обменяемся опытом, возможно, кто-то из спецов к нам на время переедет.

– А смысл в этой хуйне, если притонов один хрен жопой жуй? – спросил Кир, закуривая сигарету.

– Притоны наш молодняк навещает, – усмехнулся Олег, а потом серьезно добавил: – Нам обычные барыги нахуй не сдались, братка. Нам кто покрупнее нужен. Их и ловим.

Балалай не врал. Недавно в городской газете вышел материал, где один местный торгаш попал за решетку, потому что организовал свою сеть. Шаман скооперировался, что небывалое дело для скинов, с ментами, и торгаша накрыли. Конечно, были мысли, что его просто слили, чтобы действительно крупные оставались у дел, но и такая победа придавала уверенности.

– Вы хоть в курсе, что на Окурке притонов не осталось? – спросил Олег. Лаки, улыбнувшись, покачала головой. – Так вот. Их нет. Все разнесли. Даже на промке нашей, где мы тусили раньше. Тут Чингиз своей дрянью торговал, а как его покровителя закрыли, так сразу слился. Наши пацаны к нему домой заявились, чтобы профилактическую работу провести, а там только трупак его с иголкой в вене лежит. Передознулся, пидор, и сдох.

– Молодца, братка, – усмехнулся я. – Смотрю, серьезно прям все у вас.

– Конечно серьезно, – возмутился Олег. – Я сам на этой хуйне сидел, знаю, что бывает. Поэтому и хочу извести всех уебков под корень. Шаман