тоже. У него сестренка от дряни загнулась, поэтому для него теперь это дело принципа. Меня он, кстати, поэтому в Питер отправляет. Типа, я на личном примере расскажу, как у нас дело обстоит. Потом Воронеж, Новгород и другие города.

– То есть ты теперь в разъездах постоянно будешь? – спросила Ирка. Олег кивнул. – Ну, тоже правильно. Чо тут жизнь гробить. Надо дальше идти.

– Тоже так думаю. А вы что? Какие планы? – спросил он.

– Я в Сибирь после нового года, – ответила Ирка. – Новые месторождения разрабатывать. Зарплату неплохую дают, жилье. Там еще перспектива в Москву свалить на управленческую работу, но это потом. Ща опыта бы поднабраться.

– Бля, далековато, – хмыкнул Олег. – Сама-то хочешь?

– Конечно, блядь, хочу! – воскликнула Ирка и рассмеялась. – Страну хоть посмотрю. Не все ж тут киснуть. Фею вон с собой возьму, и дернем после праздников.

Фея – Иркина половинка – нашу компашку побаивалась, была скромной и тихой. А когда все же появлялась на тусах, то от Ирки ни на шаг не отходила, что веселило всех без исключения.

– Я на год тоже тут. Сейчас в архитектурной конторе знаний наберусь, а потом хочу в Питер махнуть, – буркнул Жаба. Он давно грезил Питером, поэтому его ответ никого не удивил. Только Кир нахмурился и еле заметно покачал головой. – Лена в марте туда едет, а я в сентябре планирую.

– Что-то все по съебам, – хмыкнул Кир и закурил сигарету.

– Ну а хули? Сидеть, как ты, на жопе ровно? – хохотнула Ирка. Мы тоже улыбнулись. Кир же посмурнел, но ругаться не стал.

– А если и так? Я тут родился, вырос, вас вот встретил. Хули мне куда-то там нестись? – ответил он. – На завод вон мамкин ебарь устроит, и заебись.

– Мечта, – съязвил я. Кир поморщился и показал мне кулак. Лялька, молчавшая до этого, тихо вздохнула.

– Я с Колумбом и Викой в Европу поеду. В следующем месяце, – сказала она, заставив меня открыть рот от удивления. – Прости, что не сказала. Они мне сами недавно предложили.

– Поворот, однако, – оскалился Кир, наблюдая за моим лицом. – Дьяк вон аж жопой полыхнул, хоть и не признается.

– Я думал, что мы съедемся, – нахмурился я. – Обсуждали же. Я вон и работу почти нашел, при универе.

– Ира права, – вздохнула Лялька. – Чего тут киснуть? Сраный город со сраными людьми.

– Э! – возмутился Кир. – Ты чего буровишь, Ляль?

– Да не о вас речь, – отмахнулась она. – Просто заебало меня все тут. Хочу развеяться. Колумб хочет по европейским клубам со своей бандой покататься, может, контакты набьет. Только английский он нихуя не знает, как и все остальные. Шарик только что-то там промычать может. А я в совершенстве владею, хорошо, мамка в свое время настояла. Ну и Вика еще беременна, мало ли там помощь какая нужна будет. Прости, Миш. Не готова я еще, чтобы съехаться.

– Ладно. Потом перетрем, – буркнул я и взял со стола пачку сигарет.

– Ну а ты что, Мих? – спросил Олег, прервав неловкую паузу.

– Хуй знает, братка, – вздохнул я. – Планировал в универ на работу пойти, а теперь вот думаю, нахуй это надо.

– Ну, пиздец. Ты еще съебись, и вообще шоколад, – ругнулся Кир. Он помотал головой, когда Лаки что-то тихо ему сказала, и сжал кулаки. – Говном вам тут намазано…

– Ну а что? – тихо спросил я его. – По-твоему, идти за мечтой хуево? Жаб вон в Питер влюбился. Хуль ему наш Окурок, где из архитектуры только поебанные хрущи стоят? Или ему лучше за копейки тут въебывать и продолжать в гараже пивас хуярить? Странно ты мыслишь, Кирюха.

– Да, блядь, – снова взвился Кир. – Мы с детства вместе, вместе вон угорали, веселились, а теперь все съебываются. Давай, Олька, скажи, что и ты сваливаешь!

– Увы, да, – тихо ответила Лаки. – И ты знаешь. Мы говорили на эту тему.

– Говорили. Тебя хуй убедишь, – зло бросил он. – Можно подумать во Франции этой пиздато все так?

– Может и нет. Но возможность поработать в национальном архиве упускать не стоит, – мягко ответила Лаки. Она улыбнулась, увидев удивление на наших лицах. – Я давно с ними переписку вела. В том месяце ездила знакомиться, а потом они мне приглашение прислали. Это же сокровищница истории. Как от этого отказаться?

– Да все правильно, – кивнул я. Кир зло хрустнул кулаками. – Солёного вон с собой возьми. Пусть воздухом французским подышит и говниться перестанет.

– Предлагала. Ответ тебе известен, – вздохнула Олька.

– Ну да. Ну да, – кивнул я. – Кир, ну серьезно, хуль ты выебываешься?

– Мне здесь хорошо, – буркнул он, отодвинувшись от Лаки. – А вы валите. Пиздуйте, куда хотите.

– Педовку-то не врубай, а? – поморщилась Ирка. – Как дитё, блядь, малое. «Валите, пиздуйте».

Кир не ответил, лишь его глаза злобно блеснули. Отчасти я понимал его. Тут он был лидером нашей компашки, на районе его уважали и гопари, и другие нефоры. Халтуры, на которую он изредка подписывался, хватало и на шмотки, и на бухло, и на жизнь. Еще и бабка парализованная получала хорошую пенсию, с которой Кир тоже что-то имел. Но тут его авторитет пошатнулся, когда выяснилось, что у его друзей есть свои мысли, мечты и желания. И он не желал этого признавать. Даже Жаба, над которым Кир подтрунивал, и который заглядывал ему в рот, решился уехать. Потому что понимал, как и остальные, – его дальнейшая жизнь зависит только от него. Только Кир отказывался это принимать, и пока все радостно делились своими планами, он злобно зыркал по сторонам и глушил бухло.

– Чо, Жаба, будешь в Питере дома строить? – с издевкой спросил он, выдув уже восьмую бутылку пива. Жаба на миг напрягся и осторожно ответил:

– Не дома. Районы.

– Один хуй. А чо не здесь?

– Здесь время замерло, – буркнул Жаба, переглянувшись со мной.

– Ты чего? Доебаться решил до него? – улыбнувшись, спросил я. Но попытка разрядить ситуацию не удалась. Кир скрежетнул зубами и поднялся с дивана. – Э! Угомонись, братка. Хули бесоебишь?

– Отъебись, Дьяк, – бросил он и наклонился над Жабой, после чего похлопал того по голове. – Ну, ну. Потом один хуй приползешь обратно в наш сраный город. Хули думаешь, там тебя за человека считать будут?

– Кир! – повысил я голос, но Кир не отстал. Я видел, как в его глазах разгорается злоба. Остальные тоже притихли, с тревогой наблюдая за ним.

– Архитектор, блядь, – пьяно пробормотал Кир. – Ты – Жаба с Окурка. Им и останешься. С вечно грязной башкой, вылупленными глазами и сыкливым характером. Понял?

– Понял, – кивнул Жаба и, поднявшись, помахал остальным рукой. – Я домой, пока.

– Ром, да ладно. Он бухой просто, – ответил