сегодняшней смерти киллера на Тридцать восьмой улице вы успешно закроете это дело. Затем, предъявив мне порочное по своей сути обвинение в незаконном владении оружием и убийстве первой степени, вы закончите расследовать ещё одно громкое преступление с двумя эпизодами. Согласитесь, неплохо! Одно раскрытое преступление за другим. Звучат фанфары, и лейтенант Нельсон получает новый чин, а там глядишь, и до комиссара полиции недалеко!.. Но есть один нюанс – у меня не было браунинга и я не участвовал в перестрелке на Тридцать восьмой улице… С таким же успехом вы можете обвинить меня в краже золота Баркли из Бруклинского порта.

– Ну это вы хватили через край, – кашлянув в кулак, изрёк офицер.

– Почему же? У меня есть мотив. Я получу вознаграждение, как только груз, пришедший на «Балтиморе», под номером № 3390 окажется у мистера Баркли. В таком случае он ещё и сэкономит на таможенных расходах. А уж банкир найдёт способ, как переправить ворованное золото в Мексику и там выгодно продать. Логично?

– Хорошо, – вставая, согласился полицейский. – Я признаю свою ошибку. Простите за вторжение. Мне пора.

– А как же насчёт поимки злодея, в чьих руках находится золото? Не хотите ли поучаствовать в его задержании?

Нельсон вновь беспомощно опустился в кресло.

– У вас можно курить? – простонал он.

– Сколько угодно. Пепельница на столе.

– Насчёт задержания… вы серьёзно?

– Вполне. Завтра я вам его и представлю. Ваше дело – надеть на него наручники. Одна просьба: прошу не упоминать моё имя в многочисленных интервью, которые у вас будут брать господа репортёры. Все лавры в изобличении Морлока достанутся исключительно вам.

– Вы сказали Морлока? То есть вы считаете, что именно он убил охранника и ограбил склад в Бруклинском порту?

– Такие детали мне неведомы. Возможно, это сделал его сообщник или они вместе, но организатор разбойного нападения на восьмой склад именно он. И завтра вы в этом убедитесь.

– А сегодня нельзя?

– Можно было бы и сегодня, но завтра будет надёжнее. Подъезжайте к отелю ровно в полдень. Возьмите с собой пару-тройку человек и грузовик. Таскать одиннадцать тысяч фунтов металла не особенно приятная работёнка. – Ардашев поднялся. – Простите, я страшно проголодался.

– Хорошо-хорошо, не смею вас более задерживать.

Полицейский поковылял на ватных ногах и аккуратно притворил за собой дверь.

Клим Пантелеевич достал из бювара лист бумаги, написал несколько строк, запечатал в фирменный конверт отеля, быстро оделся и, выйдя в коридор, постучал в номер своего помощника.

Открыв дверь, Войта прошептал:

– Шеф! Как я рад, что с вами всё хорошо. Я уже обо всём передумал. Нью-Йорк – страшный город. Говорят, недавно в самом центре, на Тридцать восьмой улице, была перестрелка, там кого-то убили…

– Сейчас речь не об этом, друг мой, – перебил Ардашев, – срочно отвезите это письмо Баркли. И скажите ему, что завтра в полдень он должен ждать меня в холле нашего отеля. Если он не придёт, то не видать ему золота, как прошлогоднего снега. Я написал ему примерно то же самое, но боюсь, что он продолжает пьянствовать. Ваша задача – притащить его сюда всеми правдами и неправдами завтра в полдень. Если надо, будьте с ним рядом хоть всю ночь или караульте Баркли с утра в офисе. Сегодня можете с ним пить, но завтра он мне нужен в здравом уме. Возьмите такси. Вот вам деньги, правда, тут немного, – частный детектив выудил из бумажника несколько купюр и протянул помощнику.

– А если он захочет сегодня с вами встретиться?

– Не получится. Скажите, что я занят.

– Я всё понял, – засовывая в карман наличные, выговорил Войта и, подняв глаза, изрёк: – Прошу вас, будьте осторожны.

– Спасибо, Вацлав. Кстати, а куда вы дели свой револьвер?

– Я стёр с него отпечатки пальцев, обернул в полотенце и засунул в кусок оторванной водосточной трубы через три улицы.

– Полотенце, надеюсь, не с эмблемой отеля «Галифакс»?

– Ну что вы… – у помощника обиженно опустились кончики усов. – Купил в магазине за десять центов. Оружие могу забрать в любой момент.

– Отлично, но надеюсь, револьвер больше не понадобится. Однако не буду вас задерживать. Поезжайте и найдите Баркли. Удачи!

– И вам, шеф, и вам!

Ардашев вновь вернулся в номер, достал рекламную картонку Агентства газетных вырезок и снял трубку телефона…

Глава 22

Ботинки из страусиной кожи

Дон Луиджи Моретти нервно жевал любимую «Сифуэнтес». Горький табак попадал в рот мелкими кусочками, и он сплёвывал его в круглый медный сосуд с надписью: «Spittoon»[94], стоявший на полу и похожий на перевёрнутую шляпу или детский горшок.

Марио Эспозито, точно сыч, кричащий в ночи, принёс не одну плохую весть, а целых три. Он склонил перед доном голову, точно провинившийся школьник перед учителем. Первый помощник понимал, что в случившемся его вины не было, но чем закончится гнев главы «семьи», не мог предсказать никто.

– Какого чёрта Энтони открыл стрельбу в самом центре Манхэттена?

– Трудно сказать, босс.

– Что значит «трудно»? Он подчинялся самому авторитетному и опытному капо Чезаре Конторно. Найди и приведи его ко мне.

– Он ждёт в коридоре.

– Пусть войдёт.

Сумасшедший Чарли появился перед доном, точно приговорённый висельник.

– Слушаю тебя, Чарли.

– Моя вина, дон Моретти, не уследил за Энтони. Он три дня не показывался. Я думал, что парень прихворал.

– Ты узнал, в кого он стрелял?

– Там был какой-то американец в пальто и шляпе.

Дон сплюнул.

– «Американец в пальто и шляпе», – передразнил он. – Ого! Какие точные особые приметы! А в чём ещё американец должен ходить в конце октября? В исподнем? Что за хрень ты несёшь?

– Простите, дон Моретти.

– Уйди с глаз моих.

Капо устремился к двери.

– Постой! – крикнул вдогонку дон.

Сумасшедший Чарли замер, точно ожидая выстрела в затылок. Затем он медленно повернулся и спросил голосом приговорённого:

– Слушаю вас, достопочтенный дон Моретти.

– «Достопочтенный», – слегка повеселел дон, – это что-то новенькое! А вот Марио называет меня «ваша милость»… Ладно, Чезаре. «Семья» оказала тебе большое доверие, дорожи им. Доверие не бумеранг, назад не возвращается.

– Благодарю вас, дон Моретти. Я всё понял.

– Ступай.

В кабинете воцарилась могильная тишина. Она и в самом деле могла стать могильной для Sotto Capo. Дон, предчувствуя недоброе, изрёк:

– Говори, Марио, не бойся. Я жду.

– Две плохие новости, дон Моретти. В Бруклинском порту ограблен восьмой склад. Пропало золото и двести пятьдесят ящиков шотландского виски. Убит охранник Томмазини, итальянец правда.

– А почему ты произнёс «две плохие новости»? А какая из трёх хорошая?

Дон затушил в пепельнице сигару и поднялся. Его лицо обрело цвет