Полундра поморщился: его непосредственный начальник, похоже, с женой был трепло треплом.

– Да, я профессиональный водолаз, – сказал он скромно. – У меня рекорд Северного флота по погружениям…

– Правда? – воскликнула Исрафилова и вдруг в восторге по-детски захлопала в ладоши. – Ой, как здорово! Ведь мой папа тоже, знаешь, был неплохим аквалангистом! Представляешь, какое совпадение?

– А он тебя саму не обучал… подводному плаванию?

– Меня – нет, – отвечала казачка серьезно. – Он все жалел, что у него дочь растет, а не сын. Не с кем на подводную рыбалку отправиться. Кстати, я слышала, что все теракты дело рук какого-то аквалангиста. Это правда?

Полундра снова посетовал на болтливость Исрафилова, но не стал отрицать, сказал, что правда.

– Да, мне Абдул рассказывал, – сказала казачка, наливая еще по рюмке коньяка. – Прямо какой-то ужас… И не могут найти кто, да? Столько человеческих жизней погубить, и все из-за проклятой нефти… Ой, кстати… Мне же Абдул рассказывал. У вас ведь там, в ГРУ, какого-то полковника убили. Это что, правда?

– Да, правда, – Полундра поморщился, глядя на коньяк.

– Это был твой друг, да? Я так и поняла. Давай знаешь что? Давай выпьем за упокой его души! Так, не чокаясь… А то грех будет.

На этот раз они не чокнулись. Полундра сидел напротив молодой женщины и, не отрываясь, смотрел на ее наливающееся румянцем лицо, ярко-алые губы, весело блестевшие глаза. Голова у североморца шла кругом, он не мог понять, то ли от выпитого коньяка, то ли от присутствия Исрафиловой.

– Ой, в какое неудобное кресло ты меня посадил, старлей, – пролепетала Исрафилова, ставя рюмку на стол. – Вон диванчик-то у тебя какой удобный. Я рядом с тобой сяду, ничего?

Она, не дожидаясь ответа, проворно вскочила, уселась рядом с североморцем, как бы ненароком припала к нему своим горячим боком. Полундра и не заметил, как руки его сами собой обхватили тело молодой женщины, оказавшееся крепким, мускулистым, и это окончательно свело его с ума. Он потянулся жадными губами, стал целовать лицо, губы, подбородок, шею, спускался все ниже и ниже, где в разрезе блузки белела грудь. Он едва отдавал себе отчет в том, что его руки сами собой сдергивают с тела Исрафиловой блузку, со слепотой страсти шарят по телу, и ее руки точно так же, тычась вслепую, обнимают его самого, нащупывают пуговицы на рубашке, пытаются расстегнуть их и, не сумев этого, рвут напрочь. С силой повернувшись на диване, Полундра оказался поверх казачки. Мимоходом задел ногой журнальный столик, бутылка с остатками коньяка опрокинулась и покатилась на пол, увлекая за собой и рюмки.

Белая «Волга» с тремя нулями в номерном знаке съехала с бетонки на ухабистую проселочную дорогу, ведущую к поселку азербайджанцев. Следом за ней свернул джип с охраной. Обе машины, проехав на территорию поселка строителей, остановились среди вагончиков. Исрафилов выбрался из машины.

Поселок казался безлюдным, азербайджанские работяги, вымотавшись за смену, сидели по домам.

Однако шум подъехавших машин заставил выглянуть в окно то одного, то другого. И вот люди, узнав своего главного притеснителя, выходили из дверей своих домиков, стояли молча, ждали, что скажет им этот человек теперь.

Заметив среди рабочих Фаизова, Исрафилов решил, что обращаться надо именно к нему.

– Послушайте, вы тут вроде как староста всех рабочих! – широко улыбаясь, громко, потому что издалека, заговорил чекист. – У меня к вам будет серьезный разговор. А через вас как бы со всеми…

Фаизов нахмурил свои густые, черные как смоль брови, посмотрел на улыбающегося офицера ФСБ в упор.

– Свои десять процентов пришел требовать, гражданин начальник? – спросил он негромко, однако слышно для всех. – Ну так на меня в качестве сборщика подати не рассчитывай!

– Да бог с ними, с этими десятью процентами! – широко улыбнувшись, воскликнул Исрафилов. – Что я, зверь, что ли? Последнюю копейку у рабочих отнимать…

Рабочие молчали. Никто из них не пошевелился.

Исрафилов подошел вплотную к Фаизову, сказал негромко, доверительно, однако в гробовой тишине каждое его слово было всем слышно.

– Слушай, отец… Пойдем, – он кивнул в сторону вагончика. – Нам с тобой серьезно поговорить надо…

– Говори! – спокойно отвечал старый азербайджанец.

Чекист, не ожидавший такого приема, покраснел от гнева. Усилием воли он сдержал бешенство, сказал, улыбаясь:

– Ну ладно! Со всеми вместе так со всеми вместе… Подойдите ближе, что ли! – обернулся он к толпе. – Дело всех касается.

Однако и на этот раз рабочие остались стоять на своих местах. Поняв, что тут уж ничего не поделаешь, Исрафилов заговорил:

– Так вот, вы все работаете на строительстве объекта, имеющего прямое отношение к сооружаемому нефтепроводу из Азербайджана. Таким образом, если этот нефтепровод будет построен, вашей стране будет прямая экономическая польза. А раз всей стране, то и всем ее гражданам, всем вам. Правильно я говорю?..

Ему никто не ответил. Все ждали, что важного скажет приехавший к ним офицер ФСБ.

– Построить нефтепровод – это важная для всех задача, – продолжал Исрафилов. – Но есть силы, которые препятствуют строительству нефтепровода! Про теракт на трубоукладчике слышали, когда погибло около полутора сотен человек? И про убийство русского офицера, полковника местной разведки, тоже, наверное?.. Так вот! Есть сведения, что эти преступления – звенья одной цепи. И они далеко не последние! Наверняка злые силы попытаются устроить еще теракты! И мы все должны постараться их предотвратить…

Волнение прошло по рядам рабочих. Люди начали вполголоса переговариваться друг с другом, одни хмурились, недоверчиво качали головами, другие невесело усмехались. Исрафилов тщетно пытался понять, о чем говорят рабочие, по-азербайджански он не знал ни слова. Один только Фаизов, стоявший к Исрафилову ближе других, молчал, сосредоточенно нахмурившись.

– Послушайте, люди! – продолжал офицер ФСБ. – Мы должны предотвратить готовящийся теракт! И предотвратить мы сможем, только если будем держаться вместе. Понимаете? Вместе!

– Слушай, Абдул-Керим! – резко оборвал его старый азербайджанец. – Говори конкретно, что ты от нас хочешь. Хватит нам тут агитацию разводить! Мы больше некоторых хотим, чтобы в наших странах все было спокойно, ничего не взрывалось. Говори, что ты от нас хочешь!

Исрафилов, задетый за живое тем, что его так фамильярно назвали по имени, облизнул пересохшие непонятно почему губы и отвечал:

– Нужно присматривать за побережьем! Вы тут живете, постоянно ходите туда-сюда… Должны присматривать за каждым подозрительным человеком, что появляется на берегу.

Рабочие вновь о чем-то зашумели, оживленно переговариваясь между собой. Исрафилов тщетно пытался понять, что именно вызвало их такую бурную реакцию.