Аслахан Фаизов, повысив голос, сказал что-то своим соотечественникам по-азербайджански, те умолкли, уставились на старого рабочего вопросительно. Повернувшись к Исрафилову, Фаизов спросил по-русски:

– Ты кого-нибудь конкретно ищешь, Абдул-Керим? Или просто нас к стукачеству склоняешь? Чтобы было чем отчитаться перед начальством о проделанной работе…

Исрафилов снова побагровел, но быстро взял себя в руки, улыбнулся:

– Мы пытаемся использовать все возможные каналы для получения информации. В том числе и ваше, как ты выразился, стукачество. Если ты, немолодой уже человек, считаешь передачу информации спецслужбам о готовящемся теракте, от которого погибнут сотни людей, будет нанесен огромный вред престижу страны, экономике… Если ты называешь это стукачеством, ладно, хрен с тобой. Пусть будет стукачество! И вот я вас всех прошу: если заметите здесь, на побережье, каких-нибудь подозрительных людей, пожалуйста, настучите об этом нам, в соответствующие службы.

Среди столпившихся вокруг мужчин Исрафилов был единственным, кто улыбался. Лица рабочих, как и лица охранников, оставались серьезными и сосредоточенными.

– Это все, о чем ты просишь? – спросил Фаизов. – За этим и приехал в поселок?

Чекист помялся, наконец ответил:

– Не только… Вот, – он вытащил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, развернул его, показал сначала Фаизову, потом всем. – Вот этого человека мы ищем…

На листке бумаги была четко, качественно сделана ксерокопия снимка, который изображал Шамседдина Халифа, американского ихтиолога, на борту его собственного катера.

Фаизов взял в руки бумагу, некоторое время задумчиво рассматривал изображенное на ней. Потом передал ее другим. Рабочие смотрели на ксерокопию фотографии, качали головами, передавали друг другу. Наконец один из них воскликнул:

– Да видел я этого мужика!

– Видел? – Исрафилов весь напрягся. – Где? Когда?

– Недавно, – отвечал рабочий. – Вчера или позавчера… И здесь, на побережье…

– Что он тут делал?

– Не знаю, – азербайджанец пожал плечами. – Шел, нагруженный какими-то сумками…

– Какими сумками? С чем были сумки?

– С минеральной водой, наверное. Я видел, как пластиковая бутылка у него из сумки выглядывала.

– Пластиковая? – переспросил Исрафилов. – А это не из-под пива?

– Да нет… Она была белая, прозрачная…

Исрафилов кивнул:

– И куда он шел, этот человек?

– А хрен его знает, куда он шел, – отвечал рабочий. – Я за ним что, следил, что ли?

– Ну, в какую сторону, по крайней мере? – несколько раздражался чекист. – Из города? В город? Куда?

– Куда-то к тростникам, по-моему. – Азербайджанец сделал неопределенный жест в сторону линии берега, которую скрывали заросли тростника. – Куда-то туда он и шел.

Исрафилов посмотрел мрачно в сторону, куда показывал ему рабочий-азербайджанец.

– Хорошо, ясно… – сказал офицер ФСБ. – Вот что, слушайте меня все! Этот человек предположительно и есть тот самый террорист, который устроил первый взрыв и теперь собирается организовать второй. Мы должны предотвратить его, понимаете? От этого же напрямую зависит ваш заработок! Если будет второй теракт, то эту стройку заморозят, вас отправят домой, ничего как следует не заплатив. В ваших же интересах поймать террориста!

– Конечно, Абдул-Керим! – послышались голоса рабочих. Лица выражали согласие и понимание. – Мы постараемся отыскать его…

– Вы постараетесь выследить, где находится логово этого террориста, где он живет, – сказал Исрафилов. – И сообщите об этом мне. Имейте в виду: сообщившему ценные сведения наше ведомство выплатит небольшое денежное вознаграждение. Немного, правда, долларов пятьдесят… Но и эти деньги на дороге не валяются. Так что я вам очень советую постараться. Не только для нас, спецслужб, но и для себя…

Подполковник ФСБ давно уже уехал, рабочие все стояли и обсуждали сказанное Исрафиловым.

Известная латинская поговорка преувеличивает и излишне обобщает, говоря, что всякое животное после соития грустно. Иные животные, особенно самки вида Homo sapiens, после соития делаются скорее лирическими, мечтательными, в целом очень довольными и даже счастливыми.

Полундра и жена Исрафилова лежали на жестком диванчике в гостиничном номере, где вокруг были живописно разбросаны части их одежды и остатки скромного ужина. Североморец дремал или делал вид, что дремлет, положив руку под голову. Исрафилова примостилась рядом, полулежа на могучем теле старлея и положив ему голову на грудь. От близости горячего тела молодой женщины, аромата ее шелковистых волос Сергей Павлов блаженствовал не меньше, чем лежащая рядом с ним Исрафилова.

Резкий телефонный звонок нарушил их совместное блаженство. Исрафилова вздрогнула, посмотрела на телефонный аппарат испуганно.

– Ты думаешь, он мог меня здесь выследить? – прошептала она одними губами.

– Не знаю, – отвечал Полундра, выбираясь из-под лежащей на нем женщины. – Сейчас поднимем трубку, узнаем…

Полундре ответил незнакомый, очень строгий мужской голос:

– Старший лейтенант Северного флота Сергей Павлов?

– Так точно…

– С вами говорят из разведуправления Каспийской военной флотилии!

– Я слушаю! – Полундра весь подобрался в ожидании важных вестей.

– К вам послан нарочный с пакетом. Вам приказано ознакомиться с содержанием и уничтожить пакет в присутствии нарочного.

– Слушаюсь!

Исрафилова по интонациям ответов Полундры и по отзвукам реплик в трубке поняла, о чем идет речь. Стремительно, словно распрямилась внутри ее сжатая до предела пружина, вскочила, кинулась в ванную комнату приводить себя в порядок. Полундра положил трубку телефона, потер виски, устало сел на диван. Что ни говори, он лихо проводит время…

Североморец оглядел валяющиеся на полу осколки рюмки, опрокинутую бутылку и разлившийся из нее коньяк, разбросанные по полу детали одежды. Не без некоторого усилия он поднялся, стал собирать осколки, одежду. Прошел в прихожую, нашел там веник, совок. Рассеянно прислушался: жена Исрафилова что-то напевала, принимая скорый душ.

Североморец успел прибраться немного в комнате, когда молодая женщина вернулась из ванной. Шлепая босыми ногами по полу и ничуть не стесняясь своей наготы, прошла к дивану. Стала искать свои вещи, одеваться. Полундра с удовольствием рассматривал ее мускулистое, литое тело. По его мнению, так должно было выглядеть тело настоящей спортсменки. Впрочем, расспрашивать Исрафилову о том, каким именно спортом она занималась в юности, не оставалось времени.

Не сказав более ни слова, жена подполковника ФСБ оделась и выскользнула из номера, оставив Полундру сидеть на диванчике.