Я не сдамся.

Я хочу найти выход.

Я верну себе своё тело.

Я вернусь к своим спящим.

Я буду помнить слова Феликса и пророчество лабиринта.

Наверное, такой решимости мог бы позавидовать любой, потому что решимость эта была лишена всяческой логики, и основывалась лишь на намеках и домыслах.

…Она теперь говорила со спящими. Говорила каждую ночь, когда они появлялись. Иногда их не было очень долго, но Айрин не ложилась спать, она терпеливо ждала — лишь для того, чтобы провести с каждым минут по десять.

— Пожалуйста, помоги мне, — шептала она. — Помоги мне вернуться обратно. Я не знаю точно, что я должна сделать сама, но я буду стараться. И понять, и сделать… только ты не бросай меня. Если ты спишь для меня, значит, между нами есть какая-то связь, значит, я тоже что-то для тебя значу. Помоги мне, слышишь? Я всё сделаю, всё. Всё, что сумею. Я почти ничего не помню, только обрывки, но еще я помню тепло, которого здесь и сейчас со мной нет. Я помню вкус, помню ощущения, помню снег, и почему-то помню, что даже под этим снегом мне было теплее, чем сейчас под южным солнцем. Это ужасно глупо звучит, но, тем не менее, это так. В моей душе теперь появилось какое-то огромное и пустое пространство, которое невозможно заполнить ничем, и которое, я знаю, заполнить бесконечно важно. Помоги мне. Помоги мне вернуться…

Ее монологи мог слышать разве что Шилд, но коту, по всей видимости, было всё равно. Как только оба спящих выздоровели — по крайней мере, срочная помощь им теперь точно не была нужна — кот стал заходить в комнаты исключительно тогда, когда сам считал это необходимым. Почему-то он стал чаще посещать черноволосого спящего, и почти не интересовался рыжеволосым — это показалось Айрин странным, но вскоре она заметила, что у черноволосого стали появляться новые синяки и ссадины, и поняла, что там, где они находятся сейчас, всё далеко не так гладко, как ей бы хотелось. Один раз оба спящих и вовсе появились избитыми — только в этот раз Айрин не стала звать Таенна, да и вообще никого не стала звать, лишь попросила Полосатого прислать примочки, и несколько дней провела дома: следила. Впрочем, уже через совсем небольшое время всё наладилось и пришло в норму, а вскоре оба спящих так и вовсе стали выглядеть с каждым днем лучше и лучше. Судя по загару, они находились где-то на юге, в тепле — и это удивляло Айрин, потому что расходилось с теми обрывочными воспоминаниями, которые у нее остались. Какой загар? Там, где была она (а значит, и они) никакого солнца не было, там зима, снег, ведь снег она помнила; тогда откуда загар? Да и вообще спящие начали выглядеть ухоженно, гораздо лучше, чем в момент появления. Пропала бледность, волосы больше не выглядели спутанными и растрепанными, да и спать они оба начали гораздо лучше, чем раньше.

— Значит, у вас всё хорошо, — говорила себе Айрин. — Если у вас хорошо, то и у меня хорошо.

Нет-нет, но Айрин начинала размышлять над словами Феликса и монаха. Больше всего ее удивляло то, что к монаху ее послал именно Феликс. Зачем? Ведь их слова диаметрально расходятся!

Монах призывал действовать со спящими. Внушать им мысли — во сне. Требовать, просить, настаивать — на том, чтобы они взялись за ум, и попробовали вытащить внушающего обратно. По словам монаха выходило, что все средства хороши, в том числе и шантаж, и угрозы. И даже — Айрин этому безмерно удивилась — физическое насилие. Монах писал, что, чтобы пробиться в мысли к спящему, можно действовать как угодно. По-настоящему навредить всё равно не получится, но спящий (в этом монах был почему-то уверен) будет чаще, чем обычно, видеть кошмары и вещие сны, и это, возможно, сподвигнет его к более решительным поступкам.

Страшная схема, думала про себя Айрин. Немудрено, что для этого монаха никто не захотел спать — с такими-то мыслями. Но — рациональное зерно в словах монаха всё-таки было. Только зачем же кошмары? Вполне достаточно и обычных снов, наверное.

Интересным в словах монаха для Айрин стало еще и то, что, оказывается, можно подсылать в сон животных. Он всё сокрушался, что волка ему подослать некому, а ведь волк мог бы ох как помочь! Мог бы, например, отнести записку. Или напугать.

Пугать Айрин никого не хотела. А вот на счет записки серьезно задумалась…

Больше всего ее, конечно, заинтересовали мысли Феликса о кувшине и воде. Когда Айрин удалось сложить все имеющиеся данные и вводные в одну схему, у нее получилась следующая картинка.

Вероятнее всего, она должна будет построить мост.

Слишком уж много совпадений.

И книга, и чертеж, и пророчество — всё указывало именно на мост, но дальше начиналось непонятное.

Куда, например, этот мост должен вести? Откуда он должен начинаться?

Из чего его строить?

Вряд ли мост будет чем-то материальным, размышляла Айрин. Ведь если строить мост из камня или дерева, то, во-первых, такая стройка растянется на долгие годы, и, во-вторых, как материальный мост может вывести из пространства, которое Таенн называл бесконечным? Кстати, про бесконечность говорил не только он. Другие тоже.

А значит, мост должен быть из чего-то еще.

И это что-то — не материально.

Айрин часами просиживала над альбомом и блокнотами, стараясь вспомнить чертеж, который увидела в коридоре. Она рисовала и записывала снова и снова, и постепенно картина начала восстанавливаться, но…

Тут-то Айрин и поняла, что «но» получается несколько больше, чем она могла себе представить.

Мост, точнее, его чертеж из Шелкового лабиринта, оказался гораздо более сложной конструкцией, чем мосты, описанные в книге Айрин. В его чертеже находились всё новые и новые скрытые параметры — девушка и сама удивлялась своей памяти, но чертеж словно бы засел у нее в голове, и теперь она просто переносила его на бумагу, раз за разом находя неточности и добавляя детали.

Это был даже… не совсем мост. Это была, скорее, формула, состоящая из взаимосвязанных фрагментов, между которыми существовала определенная корреляция. Пару раз Айрин пыталась подставить вместо символов в эти формулы какие-нибудь цифры, но потерпела неудачу — изящная конструкция из формул тут же начинала рассыпаться и разрушаться. Надо было бы попросить у кого-нибудь совета, но Айрин пока что стеснялась, хотя понимала, что без совета ей никак не обойтись.

* * *

Еще дней через десять Таенну, наконец, удалось уговорить Айрин отправиться вместе с ней «в гости», как он выразился. Гостить предполагалось до следующего дня, по словам Таенна выходило, что Черных ей можно на их территории не опасаться, а со спящими и так всё хорошо, так что о них можно совершенно не беспокоиться.

— Ладно, уговорил, — сдалась Айрин после очередной порции уговоров. — Завтра?

— Завтра, — кивнул довольный Таенн. — Между прочим, будет даже Маршал. Хочешь еще полетать, если успеем?

— Хочу, — закивала Айрин. — А то я что-то засиделась в последние дни.