— Не дури, не дури, — приговаривал Максим, оглаживая кобылу по шее, — тебе мерзнуть нельзя, давай, девочка. — И снова попытался выслать лошадь вперед. Она послушалась, присела на задние ноги и рывком взяла с места, но лишь для того, чтобы резко остановиться метров через двадцать. И попытаться сделать «свечку». Но Максим был начеку, он успел поймать момент подъема и врезал лошади по голове между ушей кулаком. На этом вопрос был закрыт. Кобыла исчерпала весь ассортимент подлянок, смирилась и поскакала по гулкой подмерзшей земле ровным плавным галопом. В лицо летели колючие снежинки, Максим отворачивался, опускал голову. Началась настоящая метель, когда не видно ни неба, ни земли. Даже лес по краям дороги скрылся за мутной бледной сеткой. Максим услышал впереди звуки работающих двигателей автомобилей на МКАДе, выбрал повод, заставляя лошадь сбавить темп. Та подчинилась, пошла тише, Максим увидел пригорок, развилку перед ним и чуть наклонился в седле вправо. Кобыла вписалась в поворот и снова понеслась во весь дух, почувствовав отпущенный повод. Пять, десять, пятнадцать минут безумной скачки, и Максим понял, что пора останавливаться. Он осторожно перевел кобылу на рысь, потом на шаг. Потом заставил остановиться, спрыгнул на землю, повел за собой лошадь в поводу. И остановился перед очередным поворотом, отсюда уже были видны крыши конюшни и крытого манежа.

— Давай, домой, домой, пошла, — Максим отпустил поводья, хлопнул перед мордой лошади в ладоши. Кобыла дернула головой, шарахнулась в сторону, но остановилась, побрела обратно к Максиму. Тот отступил назад и хлопнул лошадь ладонью по крупу. Кобыла всхрапнула, прижала уши и поскакала по дороге, но снова остановилась. Максим пожалел, что не прихватил еще одну петарду, и свистнул резко, так, что у самого заложило уши. Этого оказалось достаточно, кобыла рванула в сторону конюшни, исчезла из виду. А Максим снова свернул в лес и быстро двинулся параллельно Кольцевой дороге к Щелковскому шоссе. Выбрался из леса, добрался до автобусной остановки, спрятался от снега под крышу павильона. Все, ищите меня, сколько хотите, ни одной собаке не найти. Петарды, конечно, обнаружат, но того, кто их бросил, — вряд ли. Пришел с одной стороны, а куда ушел — непонятно. Считайте, что улетел. И уже в теплой маршрутке, пригревшись на заднем сиденье, Максим пытался предположить, как скоро заказчик сообразит связать между собой смерть четырех его посланцев в небольшом городке в центре страны и гибель собственного сына. А сообразив и связав — что будет делать, как поведет себя и, главное, что почувствует? Если хоть каплю, крохотную частицу той боли и пустоты, что терзали Максима, то дело можно считать сделанным. На треть. Или на четверть? В любом случае впереди еще много работы. Кто будет следующим — старший сын «куратора» или его племянник? Надо подумать, до кого проще и быстрее дотянуться.

Вечером Максим закупил в газетном ларьке очередную партию «желтой» прессы и возвращался на съемную квартиру. На шестой этаж поднялся на лифте, вышел из кабины, держа в одной руке пачку яркой макулатуры, в другой — пакет с продуктами. Подошел к дверям квартиры и остановился, смотя прямо перед собой. Потом закрыл на секунду глаза, снова уставился на коврик перед дверью. На нем сидела Фекла — такая же трехцветка, словно сестра-близнец той, из прошлой жизни. Кошка подняла голову, зажмурилась и снова вытаращила желто-зеленые глаза. Осмотрела Максима и поднялась, отошла в сторону, словно уступая дорогу.

— Дашка, Дашка! Ты где? Иди сюда? — Максим даже вздрогнул от звуков голоса. Поставил осторожно пакет на пол, положил газеты и журналы сверху, присел рядом с кошкой на корточки.

— Ты кто? — тихо спросил он, и зверь подошел на голос, потерся головой о рукав. Максим взял кошку на руки, и та немедленно заурчала, завозилась, устраиваясь поудобнее. И пошевелила ушами, снова услышав свое имя. Максим пошел вниз по лестнице, прижимая кошку к себе, спустился на пятый этаж, потом на четвертый, на третий. Никого, только хлопнула внизу дверь подъезда. Максим посмотрел в окно на площадке, но в темноте никого не разглядел, только заметил, как метнулась почти неразличимая в метели чья-то тень. Запиликал домофон, дверь подъезда снова открылась, и кто-то уже бежал вверх по лестнице, остановился на втором этаже. И вскрикнул с досадой — тонко и словно обиженно. Максим перегнулся через перила, посмотрел вниз. У двери однокомнатной квартиры стоял человек, искал что-то в карманах клетчатого пальто. И обернулся, услышав шаги за спиной.

— Дашка! Где тебя носит? Спасибо! — навстречу Максиму шагнула девушка, высокая, очень бледная, с длинными темными волосами, собранными на затылке в растрепавшийся хвост. А глаза, кажется, заплаканные. Или Максиму в полумраке это просто показалось? Он передал кошку хозяйке и почувствовал, как вздрогнули холодные, тонкие пальцы девушки от его прикосновения.

— Я ее перед своей квартирой нашел. Погулять, наверное, захотела, — сказал Максим, и девушка кивнула в ответ, повторила еще раз:

— Спасибо. Я уж за ней на улицу сбегала, только там темно и снег. И ничего не видно. — И осталась стоять перед дверью, прислонилась к ней спиной.

— Пожалуйста, — Максим идти к себе не торопился, медлил. Что-то произошло, раз девушка с кошкой в обнимку продолжает подпирать дверь и не торопится возвращаться в квартиру. Она что, и ночевать собирается здесь, на лестнице? Девушка словно прочитала его мысли, посмотрела на Максима, улыбнулась невесело и пояснила:

— Я дверь захлопнула, когда за Дашкой бегала, а ключ в сумке забыла. А мне на работу ехать надо, я посменно работаю. И телефон тоже дома остался. — И снова улыбнулась, посмотрела в потолок, погладила разомлевшую в тепле кошку.

Максим подошел к двери, осмотрел замок. Можно попробовать, замок старый, но все равно придется повозиться. Максим сжал в кармане ножны с Пашкиным ножом, сказал девушке:

— Я могу попытаться открыть ее. Только одно условие — никому не говорить. Квартира точно ваша?

— Нет, — быстро созналась хозяйка Дашки, — не моя. Снимаю. Но я никому не скажу, а завтра, когда приду со смены, сразу поменяю замок. И позвоню хозяину. Помогите мне, пожалуйста. Или меня уволят, — и прижала кошку к себе, едва не придушив животное.

— Хорошо, — Максим возился с дверью минут пятнадцать, но все же одолел хитрый замок. За время битвы с дверью он успел узнать, что девушку зовут Юля, она работает в колл-центре одного из многочисленных банков оператором посменно, по двенадцать часов. В Москве живет почти год и уже привыкла.

— Все, — выдохнул, наконец, Максим и гостеприимно распахнул дверь чужой квартиры, — прошу.

Первой, как и положено, внутрь вбежала кошка, скрылась на кухне. Юля схватила стоящую на полке прихожки сумку, порылась в ней, вытащила ключ.

— Закрыть можно? — деловито поинтересовалась она, посмотрела на Максима.

— Сомневаюсь. Менять надо. — Ячейку замка он раскурочил основательно, по-другому просто не получалось.

— До завтра, Игорь, спасибо вам большое, — Юля уже порывалась бежать, и, кажется, ей было наплевать на то, что квартира простоит открытой всю ночь. Главную ценность там представляла кошка, но ее вместе с лотком и миской закрыли на кухне. Максим кое-как прикрыл входную дверь, пообещал попозже зайти посмотреть, как тут дела. А заодно и проведать Дашку, возмущенно орущую из-за кухонной двери. Сказал девушке номер своего телефона и посмотрел через окно, как она выбегает из подъезда и пропадает в метели. И поплелся на шестой этаж, подобрал пакет и газеты, открыл дверь. Бросил все в прихожей и снова пошел вниз, постоял на площадке перед дверью Юлиной квартиры, прислушался. Вроде никого, в подъезде все тихо. Вошел внутрь, открыл дверь кухни и успел перехватить бросившуюся под ноги Дашку.