— Осторожно, двери закрываются! — злобно прохрипел динамик над головой, и милиционер едва успел отпрыгнуть назад. Электричка дернулась и поползла по рельсам, постепенно набирая ход.

— Бывайте, ребята, — под нос себе пробормотал Максим, наблюдая через окно, как отстает погоня. Все, здесь больше делать нечего, ненавистный Александров остался за спиной. Впереди у Максима была встреча с «куратором» крупнейших ресторанов, гостиниц и офисных комплексов Москвы.

«Три вокзала» встретили метелью, толчеей на перроне и давкой у входа в метро. Максим вырвался из толпы в последний момент, взял чуть правее и протиснулся через дверь с надписью «Выход в город». И оказался перед зданием Ярославского вокзала, отошел к стене, чтобы осмотреться. Прямо перед ним кассы пригородных экспрессов, слева — павильон станции метро «Комсомольская», хаотическое скопление палаток перед ним и стены здания Ленинградского вокзала. Чтобы попасть на третий — Казанский, — надо пройти немного назад и по подземному переходу перейти Краснопрудную улицу. Максим планировал обосноваться рядом с крупнейшим транспортным узлом Москвы, затеряться среди десятков тысяч человек, ежедневно прибывающих в столицу. И двинулся к павильону станции метро, постоял немного под табло с расписанием электричек, присматриваясь к толпе. Разглядел закутанное в пуховик и платки существо неопределенного пола с табличкой в руках «Сдаю комнату», направился в ту сторону.

— Документы, — раздался позади приказ, и слова, сказанные вальяжным и хамоватым тоном, ничего хорошего не предвещали. Максим остановился, сбросил с плеч рюкзак, обернулся. Два милиционера остановились рядом — один обошел жертву, отрезал ей путь к отступлению, второй стоял справа, в шаге от Максима. Оба жирные, заспанные, форма мятая, грязная, на оплывших лицах — туповато-безразличное выражение.

— Пожалуйста, — Максим медленно расстегнул молнию на кармане рюкзака, достал уже изрядно потрепанную справку об утере паспорта, подал ее милиционеру. Тот покрутил бумагу в пальцах, подал второму, подошел к Максиму вплотную. И предложил негромко:

— Пройдемте с нами, по базе справочку проверим. Это недолго, — и бережно взял Максима под руку.

— Как скажешь, командир, — Максим излучал спокойствие и уверенность в себе. И полную покорность, даже желание выполнить все требования стража порядка. Послушно двинулся рядом с милиционером, второй, со справкой Максима в руках, шел впереди. Они вошли в здание Ярославского вокзала, оказались в толпе у пригородных касс. Очереди к каждой образовывали затейливые хвосты, переплетались между собой, в них то и дело вспыхивали ссоры. Разобраться, кто за кем стоял и кто вообще тут крайний, было непросто. Максим быстро осмотрелся по сторонам — так, слева есть выход, это хорошо. Широкие двери нараспашку, народ, нагруженный багажом, ломится в обе створки сразу. И как только «конвой» поравнялся с дверьми, Максим резким сильным движением ударил идущего рядом милиционера правым локтем в бок. От неожиданности страж порядка охнул коротко, вытаращил глаза, но от резкой боли не смог произнести ни слова. Максим рывком развернул его лицом к себе и два раза врезал кулаком под дых. В удар пришлось вложить всю силу — бить пришлось через толстую зимнюю куртку. Но этого хватило, страж порядка, почти потеряв сознание, повис на руках у Максима, а держать такую тушу в одиночку тот не собирался.

— Эй, ты чего?! — заорал Максим во все горло, делая вид, что держит кабанообразного держиморду из последних сил. Его напарник обернулся на крики, замер и секунд десять соображал, что происходит, потом бросился через толпу к Максиму.

— Что случилось? — выдавил он из себя и глупо пялился на бледного бездыханного товарища.

— Не знаю, мы шли, все нормально было, потом он падать начал, сознание потерял, — торопливо врал Максим, косясь одновременно по сторонам и следя за движениями пока еще дееспособного мента. Тот топтался на месте, не обращая внимания на окружавшую их толпу. Максим решил, что с него хватит, представление и так слишком затянулось.

— Держи, — он подхватил бесчувственную тушу под мышки и почтительно передал его в руки напарнику, не забыв вырвать у того из рук свою справку. И быстрым шагом двинулся к дверям, к только что вошедшей в здание толпе приезжих. Гигантские клетчатые баулы, огромные чемоданы и сумки быстро скрыли Максима из виду стражей порядка. Второй, держа в объятиях товарища, уже начал подозревать, что тут нечисто, даже попробовал проорать что-то вроде: «Стоять!» Но Максим с невозмутимым видом протолкался через очередную партию ввалившихся в здание вокзала людей, повернул налево, прошел вдоль стены и оказался на площади перед подземным переходом. Пересек его, поплутал немного в хитрых закоулках, вышел на первом этаже огромного универмага. Прошел через все здание до следующей двери и оказался рядом с Казанским вокзалом. Здесь тоже лучше не задерживаться, тот, раненый, уже наверняка пришел в себя и рассказал напарнику о вероломном поступке Кириллова Игоря Владимировича. И наверняка обиделся, пожаловался по рации остальным, передал приметы нехорошего человека. Максим быстро прошел мимо входа в здание вокзала, пересек железнодорожную колею и оказался на Каланчевке. Высотка гостиницы «Ленинградская» осталась справа и позади, Максим шел по улице к следующей станции метро. И думал о том, как поступить дальше. Реализовать удалось только часть плана, а жилье надо найти до вечера. Выход остался только один — купить газету, открыть раздел с соответствующими объявлениями, выбрать район, поторговаться. Максим добрался до высотки над станцией метро «Красные Ворота», остановился на перекрестке, как витязь на распутье. Все по сценарию: направо пойдешь — голову потеряешь, налево — коня лишишься. Можно, конечно, для разнообразия пойти прямо, но загвоздка вся в том, что русский богатырь прямо не ходит.

Поэтому Максим осмотрелся, заметил у отделанной серым гранитом стены здания газетный ларек, направился к нему. Но прошел мимо, увидел, что впереди, на тротуаре у пешеходного перехода, что-то произошло. Рядом с автобусной остановкой, недалеко от центрального входа в высотку, собрались несколько человек. Максим направился в ту сторону, протиснулся сквозь толпу. На асфальте лежал человек — мужчина лет шестидесяти, полный, бледный, лицо покрыто испариной, пальцы рук хаотично двигаются и дрожат. Очки валяются рядом, одно стеклышко треснуло от удара об асфальт. Максим подошел поближе, наклонился над человеком и почувствовал отчетливый запах ацетона. Медлить нельзя — человек вот-вот потеряет сознание и умрет прямо здесь, почти под колесами машин. Максим присел на корточки рядом с пожилым человеком и принялся обшаривать его карманы.

— Эй, ты чего творишь? — немедленно заорали из-за спины. — Сдурел? Я сейчас ментов позову!

— Зови, — огрызнулся Максим, — только уж пусть они и труповозку сразу вызывают. Гликемическая кома у него, он диабетик, такие всегда с собой хлеб или сахар носят, чтобы симптомы снять.

Слова Максима оказали на толпу волшебное действие — никто больше не орал, все затаили дыхание и ждали развязки. Но помогать не спешили. Черт бы с ними, но в карманах одежды полуживого уже человека Максим ничего не обнаружил. А действовать надо быстро, или сейчас на глазах у всех здесь появится «двухсотый». Максим осмотрелся по сторонам, поднялся на ноги, и окружавшие его люди резко подались назад. Но тут же остановились. В том числе и мальчишка лет пяти — он, набычившись, смотрел то на старика на асфальте, то на Максима, а в кулачке пацаненок сжимал чупа-чупс.