Вице-премьер моментально и с громким треском был снят сдолжности, но Генеральная прокуратура никаких дел не возбудила. Прошло некотороевремя, и всем заинтересованным лицам стало ясно, что все «будет спущено натормозах».

— Папанька говорит, что ему накануне стукнул кто-то, —задумчиво сказала Вика Андрею, когда спустя десять дней никаких дополнительныхразоблачительных сообщений в прессе не появилось. — Он приготовиться успел. Икомпромат там какой-то всплыл. Папанька сам не видел, но ему знающие людисказали. Пришлось уголовное дело придержать. Иначе бы он своими материаламимного ненужного шума наделал…

— Ну а мне-то что теперь делать? — спросил Андрей.

Комплименты начальства несколько согрели его истерзаннуюдушу, но то, что вице-премьер до сих пор не сидел в «Матросской тишине», аразгуливал на свободе, расстраивало его ужасно. В конце концов получилось, чтоон единственный публичный враг Алексея Глебова.

Именно Андрей Победоносцев обнародовал «секретные» материалыИвана Вешнепольского, не побоявшись бросить вызов могущественному чиновнику,позабывшему, что такое честь.

Именно Андрей Победоносцев заявил на всю страну, что Глебоввзяточник и махинатор. Можно сказать, крикнул. И никто его не поддержал.

В могучем хоре его голос не потонул, а остался, так сказать,соло. И Андрей был совершенно уверен, что вице-премьер расслышал его оченьхорошо. А с ними, с вице-премьерами, хрен поймешь — сегодня он безработный илиподследственный, а завтра, глядишь, уже премьер… Опала опалой, но неизвестно,сколько она будет продолжаться и чем для вице-премьера закончится. Может,повышением. Тогда Андрея Победоносцева ждет, как бы это сказать… понижение…Узнал же он откуда-то о готовящемся ударе. Узнал и соломки подстелил, зараза…

На даче у Викиных родителей было просторно и красиво. Как вЛувре. В Лувре Андрей не был, но так он себя здесь ощущал.

Вика о чем-то думала, задумчиво включая и выключая ногойторшер светлого дерева с резными фарфоровыми купидонами, на котором Андрейоднажды прочел имя мастера.

— Да не вылезет он, — убеждая скорее себя, чем Андрея,проговорила она. — Нечего даже и думать. Но кто же его предупредил? Ладно, богс ним… В случае чего… Да нет, не будет ничего такого.

— Чего не будет? — Раздражение и испуг смешались в душеАндрея. — Чего? — повысил он голос. — Не темни, Вика, я тебя умоляю!

— Не надо меня умолять, — холодно сказала она. — Ничего небудет. И не пугайся ты каждого звука, так ты меня с ума сведешь. Ну, плохо,конечно, что его не додавили…

— Я же тебе говорил! — закричал Андрей, моментально теряянад собой контроль, однако следя за тем, чтобы не выплеснуться за пределы,когда уже нельзя будет взять себя в руки. — Я тебя предупреждал, что меняподставят!

— Подставили Вешнепольского, а не тебя, жалкий деревенскийсопляк! — проговорила его женушка с таким презрением, что он даже попятился. —Ты же ничего не можешь. Еще ничего не произошло, а у тебя поджилки трясутся! Несмей устраивать мне сцен, недоносок! Лучше займись своей сукой, которая ужточно в курсе всех дел.

Андрей хотел закричать, но раздумал и спросил, опять сзамиранием сердца:

— Каких дел?

— А таких, — сказала Вика. — Все забыл с перепугу? Она фильмделала? Она. А какой фильм вышел — тот, что она сделала? Не тот. И она это гдехочешь заявит. Хоть в прессе, хоть в прокуратуре. Ладно бы Глебов в тюрьмесидел, а так… Что, если кто-нибудь из его стаи примется копать и до неедокопает?

— Она не знает, что монтировала ту кассету для меня, —возразил Андрей.

— А то она эфир не видела! — воскликнула Вика. — Нет, ты ивправду того или притворяешься? Она в титрах твоей программы была, придурок! Акино она монтировала совсем не то. В ее кино про Глебова ни слова не было.Конечно, при случае ты все на нее свалишь, а если она станет опровергать? Что,в суд пойдем? Права качать, как шахтеры?

— Я думал, Глебов сгинет… — пробормотал Андрей.

— Все так думали, — отрезала Вика. — На то и мозги, чтобыдумать. Я тебе телефончик дам. Ты позвонишь, скажешь адрес и заплатишь. И все.

— Что? — спросил Андрей. — Убить?..

— А у тебя есть другие предложения? — улыбнулась Вика.

— Как же ты одна справилась, Санька? — удивленно спросилаМаша.

Они сидели втроем у Маши на кухне, в Потаповском, пили кофеи обсуждали свои не слишком веселые дела.

— Сама не знаю, — сказала Александра. — Такая злость напала,я думала, что кого-нибудь поколочу или окна разобью, что ли…

— Позвонила бы, — перебила Ладка.

— На Канары? — спросила Александра.

— Да хоть бы и на Канары, — ответила Лада. — Все равно неотдых был, а черт знает что. Ни секса, ни кайфа, одни телефонные звонки с утрадо ночи.

— Почему? — спросила Маша.

— У него неприятности какие-то, — поморщилась Лада.

Ей не хотелось об этом говорить. Уже несколько дней Васяткане звонил и не приезжал, а она, будь он неладен, как-то незаметно к нему…привыкла. Остальные любовники появлялись и исчезали, не оставляя следов, а кэтому вот… привыкла.

— У всех неприятности, — подытожила Маша. — Черт побери ихсовсем…

— У меня приятности, — вклинилась Александра. — Вчера ЛешаБобров позвонил, они делают какой-то опрос для «Нестле», и мне предложилисмонтировать…

— Ты уже один фильм смонтировала, — заметила Лада. —Остановись.

— Но деньги же… — жалобно отозвалась Александра, понимая,что Лада права. — И нужно приехать всего один раз. И монтажная не в«Останкино», а рядом со мной, на «Соколе».

— А деньги сразу дадут? — спросила недоверчивая Лада.

— Сегодня же, — заверила ее Александра. — Боброва я давнознаю, он себе не возьмет, а сотрудникам заплатит.

— Знаем мы таких Бобровых, — хмуро сказала Ладка. — И тожедовольно давно.

— Да что ты все бухтишь? — повернулась к ней Маша. — Непропадет твой Васятка. Выберется. Он в замминистры без тебя вышел! Что это тывзялась за него переживать?

Они помолчали. Александре смерть как не хотелось ехать вмонтажную, да еще на ночь глядя, поэтому она, как могла, тянула время.

— Нашлась, значит, Ванькина кассета, — задумчиво проговорилаМаша. — И все это время она была у тебя в шкафу…