Хозяйка прижала кулачки к груди.

– В ужасную!

Я приободрился, Лариса пошла на контакт.

– Нельзя всю жизнь прятаться в квартире.

– Нет, – всхлипнула натурщица.

– И, простите за откровенность, ваше жилье не курорт «Зеленый шиповник», где находится подземный бункер, в котором в случае ядерной войны спрячется конгресс США, – продолжал я, – дверь в квартиру хлипкая, ее с одного удара котенок выбьет.

– Ой! Ой! Ой! – запаниковала Бумагина.

– Просто расскажите, что случилось. Вместе подумаем, как исправить ситуацию, – закончил я.

– Можно сесть в комнате, – прошептала Лариса.

Мы переместились в единственную спальню.

– Зря Мирон все затеял, – еле слышно сказала Лариса, – теперь его в живых нет. И Стена убили.

– Вы знали Филиппа? – уточнил я.

– Он отец Мирона. Мой будущий свекор, – всхлипнула девушка, – мы хотели пожениться, и тут…

Лариса замолчала, когда пауза затянулась, я сделал провокационное замечание:

– Появилась Нина. Неприятно, когда твоего любимого человека уводит пятнадцатилетняя школьница.

Лариса заморгала.

– Да вы что?! Нинка сестра Мирона.

Я удивился, что Бумагина владеет этой информацией, и уточнил:

– Вы уверены?

– Конечно, – кивнула Бумагина, встала, вынула из шкафа коробку из-под конфет, вытащила из нее фотографию и показала мне.

– Вот.

Снимок запечатлел группу молодых, весело смеющихся людей. Похоже, его сделали на Воробьевых горах, компания стояла спиной к ограждению, за их спинами открывалась панорама огромного города. Я показал на парня в клетчатой рубашке:

– Гремлин.

– Да, Рома, вы его знаете? – встрепенулась Лариса.

– Встречались, – кивнул я, – вы слева, далее Нина, а рядом с ней Мирон.

– Видите, Мирка и Нинок прямо близнецы? – спросила Лариса. – Одно лицо просто.

Я молча рассматривал снимок. Молодые люди принадлежат к астеническому типу: тонкокостные, худые, бледные, с узкими лицами. Но ведь подобных им много. Да, сын Стена и дочь Игоря похожи, но со мной в институте учился Николаша Пенкин, нас с ним часто путали, мы выглядели копией друг друга, но родной крови у нас не было ни капли.

– Ну? Как? – продолжала Бумагина. – Мирон едва Нину увидел, сразу понял: Настя не врет.

– Определенное внешнее сходство присутствует, – признал я, – но это не стопроцентное свидетельство того, что они брат и сестра. Кто такая Настя?

– Мать Мирона и Нины, – объяснила Лариса, – из-за нее раскардаш вспыхнул.

Я отложил снимок.

– Галина Михайловна говорила, что Анастасия Сиротина бросила дочь вскоре после рождения и исчезла в неизвестном направлении. Свекровь считает невестку умершей.

Лариса поежилась.

– Нет, она жива. Все беды из-за Насти начались, когда она к Мирке подошла…

Раздался звонок в дверь. Бумагина сжалась в комок.

– Ой!

Я встал.

– Не волнуйтесь. Скорее всего, это вернулся Василий. Сейчас он вам поесть приготовит.

Лариса враз уничтожила большой омлет, вдохновенно созданный Бурмакиным, выпила литровую кружку кофе со сливками, и ее щеки потеряли землисто-серый оттенок.

– Вы мне поможете? – с надеждой осведомилась натурщица.

– Попробую, но для этого надо понять, что случилось, – предусмотрительно заметил я.

– Долго говорить придется, – предупредила хозяйка.

– Мы никуда не торопимся, – заверил Василий.

– Ладно, – кивнула Лариса и начала рассказ.

От мамы ей досталась крохотная квартирка на первом этаже. Бабушка Бумагиной приехала в Москву из деревни в середине пятидесятых годов, устроилась на фабрику. Трудолюбивой женщине, всегда перевыполнявшей план, за ударную работу дали бесплатно квартиру от предприятия. В ней семья Бумагиных прожила не один год, Лара до сих пор здесь обитает.

Рано оставшись без матушки и какой-либо родни, Лариса устроилась на курсы маникюра и через полгода стала работать в салоне. Заведение не пользовалось особой популярностью, платили там мастерам сдельно, в кармане Бумагиной деньги чаще звенели, чем шуршали. Ларочка могла бегать к людям на дом, трудиться день и ночь. Но ей не везло, частными клиентами она никак не могла обзавестись. Когда Лара очутилась в полной финансовой яме, добрый Господь протянул ей руку помощи. Одна из посетительниц салона предложила:

– Не хотите попробовать себя в роли натурщицы? Нам нужна девушка сдобной комплекции, а вам не помешает дополнительный заработок.

Последние слова так обрадовали нищую Ларочку, что она, не спросив, чем придется заниматься, мигом воскликнула:

– Куда ехать? Я согласна.

Через неделю после начала работы к Бумагиной подошел щуплый парень и, не представившись, поинтересовался:

– Любишь музыку? Приключения? Готова всю ночь не спать?

Лариса засмеялась.

– А что? Хочешь меня на концерт пригласить? Или в клуб.

– Нет, – возразил парень. – Меня зовут Мирон Стен. Есть непыльная работка. Ты тут голой стоишь, значит, бабло нужно. Поэтому я и спрашиваю.

Вот так Бумагина начала обслуживать вечеринки, которые устраивал парень, и вскоре они с Мироном стали парой. Мира, как его звали приятели, не мог считаться красавцем. Тощий, маленького роста, с длинным носом, он комично выглядел около крупной пышной Лары, но Бумагина никогда бы не променяла своего парня даже на наикрасивейшего голливудского актера. Мирон оказался ее второй половинкой, понимал Лару, как никто другой. Он вырос без матери, а отец мало заботился о сыне. Нет, Филипп не бил, не унижал сына, не морил его голодом. Он кормил, одевал ребенка, отдал в школу. Когда Мира сказал, что хочет поступать в театральное училище, папаша выделил денег на репетитора, чтобы подготовить абитуриента к экзаменам. Вроде заботливый отец. Вот только Мирон не мог вспомнить ни одного дня, который он и Филипп провели вместе. Отец не посещал с сыном театр-цирк-кино-зоопарк, не читал книг, не укладывал спать. Все делала нанятая им няня. Мирон рано понял: отец порядочный человек, но он не любит его, заботится о нем из чувства долга.

Лет в десять Мирон спросил у Филиппа:

– Где моя мама?

Старший Стен помолчал, потом сказал:

– Ты уже взрослый, следовательно, я могу сообщить тебе правду. Моя фамилия на самом деле Стентин. А имя по паспорту Федор. Но я представляюсь как Филипп Стен, чтобы походить на выходца из Лондона, коим на самом деле не являюсь. Репетитор-англичанин зарабатывает в разы больше, чем российский коллега. Ты появился на свет в середине смутных девяностых. В стране уже пытались навести порядок, но не особо получалось. За приятную сумму тетка в загсе записала младенца Мироном Филипповичем Стеном, а его отцом указала Филиппа. Свой паспорт я не менял, на то имелись свои причины. Но у меня в запасе есть еще один главный документ гражданина, где я не Федор. Я его в давнюю давнину в метро купил, выглядит он лучше настоящего. Фальшивое удостоверение личности мне нужно исключительно для родителей учеников. Но его у меня ни разу не спросили! Твоя мать Анастасия Сиротина умерла. От тяжелого недуга. Ее брат Антон Сиротин был моим лучшим другом детства. Мы занимались в одной спортивной секции. Думаю, пока это все, что нужно тебе знать.