– Иди в дом.

– Что случилось, этот человек. Он что…умер?

Сердце учащает ритм. Я перевожу взгляд с этого обездвиженного мужчины на Ахмадова. Да что здесь такое…

– В дом пошла, бегом, я сказал!

Его лицо буквально искажено от злости, а я…пугаюсь. Глаза наполняются слезами, и я просто убегаю в дом, проклиная этого зверя. Ненавижу, ненавижу его просто!

Быстро поднимаюсь на четвертый этаж, и закрываюсь в комнате. Сердце чуть ли не вываливается из груди.

А вдруг это он…убил того человека? Вахид мог. Еще как.

В то, что с его репутаций он ни разу рук не марал, я не верю.

Оставаться в комнате страшно, однако более безопасного места я не нахожу. Вахида нет долго. Слишком долго, и я невольно засыпаю, когда слышу звук двери.

Тут же подбираюсь на кровати, натягивая сильнее одеяло.

Не хочу его видеть. Поворачиваюсь на бок.

Слышу глухие шаги. Мужчина точно здесь. Он медленно подходит, и я чувствую, как прогибается матрас кровати под его весом.

Невольно выглядываю из одеяла и вижу, что Ахмадов сидит, оперев руки о колени и сложив их в замок.

Замираю, когда замечаю, что костяшки его обеих рук сбиты. Он дрался или бил кого-то совсем недавно…

Становится еще более жутко. Его голова опущена, а плечи сильно напряжены. Слышу лишь свое дыхание. Быстрое и поверхностное.

– Тот мужчина мертв?

– Да.

– Ты не скажешь, что произошло?

– Нет.

Сглатываю. Иного ответа я и не ждала.

– Ты ела сегодня?

– Да.

– Хорошо.

Дьявол поднимается, но я за руку его беру в последний момент.

– Постой, Вахид.

Ловлю на себе сканирующий взгляд. Прямой, уставший и раздраженный.

– Я знаю, у тебя семья была. Что с ними произошло?

– Это тебя не касается.

– Нет, подожди. Скажи. Мне надо знать. Что с ними случилось?

– Зачем тебе?

– Просто…хочу знать.

– Их убили.

Сглатываю. Становится не по себе. Даже спрашивать не стану, за что.

– Прости, что тогда…обвинила тебя в их смерти. Мне очень жаль. Я была не права.

– Ты была права. Я виноват в их смерти.

– Ты…убил их?

– Нет. Не уберег. Когда домой приехал, их расстреляли уже. Конкуренты.

Слышу, как тяжело Ахмадов выдыхает, и вся сжимаюсь. Не стоило говорить об этом, но я не могла не сказать. Мне было стыдно, что я тогда так сказала про его семью, но слова не вернуть назад также, как и родных Вахида.

Вижу, как зверь поднимается, и молча выходит, но когда возвращается, я просто цепенею от ужаса, видя в его руке черный пистолет.

* * *

Меня срывает ночной звонок. Олег умер, а точнее ему помогли. Расстреляли в упор, как собаку, как паршивого пса только за то, что он работал на меня. Мне преданным был. Не сдал Туру место поставки. Умер он за меня, жизнь свою отдал, но не предал. Блядь.

Я понимаю, что это работа Тураева по одному лишь его почерку.

Видел тело Олега. Там не только пулевые были, но и явные следы от пыток. Сука. Он. Поплатиться за это.

Ситуация становится все более напряженной, так как самая крупная в моей жизни поставка почти дошла до пункта назначения, а значит, уже стала лакомым куском для наживы.

Тураев явно положил на нее глаз, притом давно. Все, сука угомониться не может, что не дотягивает до моего уровня, вот только я свое место кровью выгрызал в отличии от него, пришедшего в империю отца на все готовое.

Теперь же речь идет о сотнях миллионов, и этому больному уебку не достанется ни гроша. Нихуя, блядь, не получит кроме пизды.

Олега привозим ночью. Надо похоронить по-человечески, и тут кобра, мать ее, выскакивает на улицу. Глаза сразу квадратными становятся, как только труп видит. Впервые, наверное, зрелище такое перед ней, а она, как цветок.

Хоть и с шипами острыми, но нежная еще, ранимая. Дура моя упрямая, когда уже слушаться начнет.

Олега отвозят в трупарку. Обеспечить ему нормальные похороны теперь мой долг. За Тураевым уже открыта охота. Достал, сука, меня. Я его предупреждал один раз, но во второй повторять не стану. Я найду его и закопаю. Все. Проблемы не будет.

Малику нахожу в спальне. Закуталась в кокон одеяла и сопит, хотя слышу по дыханию, не спит она. Снова свой характер показывает. Кобра.

Сжимаю кулаки. Жжет. Сбиты до крови. В последнее время часто приходится самому работать, хотя я думал, что уже отвык от этого.

Малика медленно из кокона своего выглядывает. Испугалась сегодня. Видел ее глаза, но и остаться на улице не мог позволить. Она выбежала в одной только пижаме. Охранники, сука, чуть слюной не захлебнулись, видя ее голые ноги, и это мне не понравилось.

Кобра сидит на кровати, и смотрит на меня в упор. Деталей ждет, но мне нечем с ней делиться. Про семью мою зря заводит разговор. Больная тема. Хоть и зарубцевавшаяся уже.

В этот момент, сидя с ней наедине я понимаю, что защитить ее должен. Обязан просто.

Иду в кабинет и беру ствол, но как только возвращаюсь, Малика как-то неправильно реагирует.

За секунду слетает с кровати. К стене прижимается. Руки вытягивает вперед.

– Не надо. Прошу, не надо!

Ее голос дрожит, и я сразу понимаю, в чем дело. Глупая. Решила, что убивать ее пришел.

Дурочка. Когда не надо, она дерзкая, а когда надо…трясется, как заяц.

– Сюда иди.

Проверяю обойму в стволе. Полная. Сойдет.

Поднимаю взгляд. Кобра словно к месту приросла. Слезы вон уже блестят в глазах.

– Нет. Не убивай. Пожалуйста, я…жить хочу.

Сжимаю зубы. И правда, боится.

Подхожу ближе, видя, как она сжимается вся. Губы пухлые кусает, и меня это заводит.

Хватаю ее руку и вкладываю в него ствол.

– Он заряжен. Если почувствуешь опасность, резко затвор передерни и стреляй. Сильно только на курок жми. Целься сразу в голову или сердце. Обеими руками ствол держи. Крепко. Вот так. Поняла? Поняла меня?

Обхватываю ее руки и укладываю ствол в ладони. Своими сжимаю, чувствуя тепло ее нежных тонких пальцев.

– Что? Какая опасность, Вахид…что происходит?

– Не знаю пока, но пистолет теперь чтобы всегда рядом с тобой был.

Девчонка долго смотрит на оружие, но после все же сжимает его в руке и кивает, смотря на меня.

Она прячет ствол под подушку, а я не могу сдержать усмешки. Хоть бы не пришибла меня ночью. От нее можно всего ожидать.

В эту ночь мне совсем не спиться. Я сажусь на кресло, и устало откидываюсь на него видя,