– Думал – пройдет.

Первуша осторожно ощупал ногу. Вывих, это точно, вправлять надо.

– Холстину надо, узкими полосами. Лед на ногу вчера еще приложить следовало.

– Откуда я знал? Не знахарь, чай.

Первуше такой вывих под приглядом Коляды вправлять уже приходилось. Сустав у мальчонки прощупал, прицениваясь, как ловчее вправить. Дернул стопу на себя, да с поворотом. Щелчок, и сустав на место встал. Мальчонка закричал от боли.

– Все, все, сустав на место встал, сейчас полегче будет.

Хозяин принес длинные узкие полосы холстины. Первуша туго обмотал сустав.

– Придется несколько дней полежать. Я еще зайду.

– Благодарствую, – поклонился хозяин.

Уже во дворе сказал:

– Маслицем не побрезгуешь? Сам давил, духовитое.

Первуша перенял принципы Коляды. Сам ничего не выпрашивал, но если давали за труд – не отказывался. Принял из рук хозяина горшочек с конопляным маслом, в тачку поставил. Все прибыток в хозяйстве. Уже уходить собрался, как вспомнил:

– Подскажи, хозяин. Не в вашем ли селе мужик живет? Борода окладистая, черная, роста среднего, тощеват. Возок пегой лошадью запряжен.

– В селе такая масть только у двух хозяев. У Гришки-печника мерин-двухлетка, а кобыла у Хована-ключника. Так Гришка бугай здоровый, мешок с каменьями поднимает играючи. Хован тощеват. А что приключилось-то?

– Кнутом огрел на мосту. Я только лошадь успел приметить. А лица мужика толком не разглядел, он спиной повернулся.

– Тогда точно Хован. Зол, злопамятен, исподтишка напакостить способен. Ключник он, помощник тиуна.

Тиуном при князе был сборщик податей, а ключники – доверенные лица тиуна, хранившие в амбаре собранные продукты. Деньги-то тиун сразу с собой забирал, а обоз присылали, когда амбар полон был. Да для сохранности еще княжих дружинника придет два-три.

– А проживает где?

– Вторая изба от торга. Да ты никак отомстить ему хочешь? Не советую. Один живет, бобылем. Во дворе кобель злой, весь в хозяина, и ростом едва не с жеребенка. А главное…

Хозяин наклонился к уху Первуши, хотя во дворе не было никого, подслушать не могли.

– …все, на кого злобу Хован затаил, плохо кончали. Кто утонул, как рыбак Плехан, кого падучая бить стала, как плотника Рогдая, у женки Румяны бесплодие приключилось. Боятся его люди, глаз у него недобрый, черный.

– Вон как! Ну, до свидания скорого. Про щенка не забудь.

– Лучшего отберу.

Пока тачку к хутору толкал Первуша, о Ховане думал. Не глаз у него черный, а душа – завистливая, злобная. Скорее всего, чернокнижник, да еще покровительством княжеского тиуна пользуется. Против Хована осторожно действовать надо, каждый шаг продумывать. Еще не известно, насколько силен в магии Хован. Если сильнее Первуши, то быть беде. И не столько о себе беспокоился юноша, сколько о Купаве. Будет промашка с его стороны, чародей злобный на Первушу и Купаву морок напустить может, как на жителей Марьиных Колодцев.

Через несколько дней Первуша снова в село отправился. Мед на провизию поменять, огольца проведать, а еще щенка забрать. На хуторе охранник нужен. Собаки быстро растут, даже если маленькой собачонкой получится, голос подаст, Первушу разбудит.

За полдня мед в туесках на продукты поменял: два мешка крупы – пшено и гречка. По осени, по холодам, селяне скот забивать станут. Тогда придет пора мяса прикупить, сала. Сало засолить, а мясо закоптить, тогда зимой не испортится. А еще рыбки бы засолить бочку, но она тоже жирок к осени нагуляет, сейчас тощевата. К избе огольца направился. Хозяин – Ивар, во дворе у кучи репы сидит, чистит. Молодая репа сладкая, вкусная. А полежит, так парить можно, мягкая получается, не хуже тыквы по вкусу.

Первуша с хозяином поздоровался. Тот встал, ответил. Приветствовать гостя сидя – признак неуважения.

– Где наследник?

– С ногой все хорошо. На огороде с мамкой горох собирает.

– Ну слава богу!

– Щенка я тебе отобрал, лапы толстые, резвый. Добрый пес вырастет.

– Беру.

Хозяин вытащил из закутка щенка. Недели две ему, смешной, толстенький. Первуша его в руки взял, щенок тут же в лицо его лизнул. Ивар засмеялся:

– Хозяином тебя признал. Первое время в сенях держи, мал он еще. А подрастет – будку сколоти. У каждой скотины во дворе свое жилье быть должно, укрытие от непогоды.

– Сделаю. А как звать-то?

– Да никак пока. Сам и назови.

Первуша откланялся. Щенка в тачку посадил. В руке держать, так обе руки ему нужны, у тачки две ручки. Да и мал щенок, отстанет. Пока шел к хутору, кличку щенку придумал – Пострел. Стало быть – юркий, шустрый.

Купава щенку обрадовалась, потискала его, посюсюкала:

– Ой, какой хорошенький! Как звать?

– Пострел. Месячишко подержать его в сенях надо, пока не подрастет. А потом в будку определим, я сколочу.

Первуша продукты в амбар определил. На зиму на двоих – еще маловато, так медосбор не кончился еще, а второй в августе будет.

Немного меда себе оставить надо. А щенок под ногами так и вертится. Ему бы молочка сейчас, маленький совсем. А на хуторе ни козы, ни коровы. Рогатая скотина дорого стоит – рубль, а то и больше, а где взять такие деньги?

Следующим днем стал подбирать материал для будки. С досками не просто, дорого стоят. Каждое бревно вручную лучковыми пилами вдоль распускали. Доски шероховатые выходили и дорогие. Для полов деревянных их рубанком строгали, только позволить себе такие могли немногие. Потому подобрал горбыль, будку из двух слоев делал, чтобы не продувало и не промокала крыша. У амбара поставил, так щенок сразу облюбовал, внутрь забрался.

– Ты погоди, я тебе кошму войлочную брошу, тогда и заселяться будешь, – пошутил Первуша.

Хоть и делами занимался, а все думки о чернокнижнике Ховане. Что за хитрое и доселе невиданное чародейство применил ключник, а главное – как с ним или его магией справиться?

Следующим днем Первуша снова на торг, как всегда – с тачкой, в которой туески с медом для мены. Товар свой на муку поменял да небольшой горшочек перца у заезжего купца. Вышел с торга, тачку перед собой толкая, а перед ним на возке Хован. Остановился, вперился взглядом:

– Чьих будешь? Почему не знаю?

– Я не холоп, не поденный и не черный, не закуп, а свободный человек. И тебя тоже не знаю, назовись.

Поденный – селянин на княжьих землях, а черный – селянин, приписанный к монастырю. Причем таких много было.

– Ключник я, именем Хован, – важно ответил мужчина.

– А меня Худаней звать.

Хован хмыкнул, ни слова в ответ не сказал, окинул Первушу презрительным взглядом и тронул вожжи.