– Ладно, теперь мне действительно любопытно, – говорю я.

Нат и Лис выбегают из дома.

– С днем рождения! – говорят они хором, садясь сзади. Нат протягивает розовую коробку с выпечкой:

– Я принесла пончики.

– Так, что происходит? Я уже умираю от любопытства, – говорю я, улыбаясь.

Ты отъезжаешь от дома Нат и направляешься к автостраде.

– Мы едем на север, – говоришь ты.

– Мне нужно поконкретнее.

– О, давайте сыграем в двадцать вопросов, – говорит Нат, хлопая в ладоши. Она передает мне тиару, покрытую розовыми стразами. – Также тебе нужно надеть вот это, именинница.

Я надеваю ее и хихикаю:

– Ладно, вопрос номер один: это место далеко?

Лис кивает:

– И да, и нет.

– Больше двух часов езды? – спрашиваю я.

– Да, – говоришь ты.

– Это место у океана?

– Да, – говорит Нат.

Я начинаю улыбаться, еще не задав следующий вопрос.

– В нем есть очень большой мост?

– Да, – говорят они все разом.

– О боже, мы что, правда едем в Сан-Франциско?

– Да, черт побери, – говоришь ты.

– Ребята! – визжу я. – Это лучший день рождения!

– Ну, совершеннолетними становятся раз в жизни, – говорит Нат.

– Твоя мама заставила меня пообещать, что ты не станешь делать татуировку, – говоришь ты.

– Правда?

Ты смеешься:

– Правда.

Лис передает мне свой телефон.

– Вот. Я составила плей-лист для твоего дня рождения.

Плей-лист от Лис – серьезная вещь. Он проводит над ними часы, находит идеальное сочетание песен, которые расставляет в строго определенном порядке. Иногда она опирается на какую-то тему, но обычно это микс. В последнем составленном ею были блуграс, Рианна и The Beatles, а также немного Radiohead и Yo-Yo Ma для верности.

Я подключаю телефон Лис к нашей звуковой системе. Начинает играть первая песня – «Birthday» от The Beatles. Я смеюсь, когда ты поешь и пританцовываешь на своем сиденье. Мы открываем коробку пончиков, и мне полагается первый выбор: шоколадные с посыпкой, конечно же.

Трехчасовая поездка проходит быстро. На дороге нет пробок, а нас подпитывают сахар и кофеин. Первым делом по приезде мы идем на завтрак в старомодную закусочную в квартале Мишен. Блины, картофельные оладьи, бекон и еще кофе. Через улицу от нас целое здание покрыто стрит-артом: вьющиеся цветы, огромное солнце, океанские волны. Это мои люди.

– Не могу вам сказать, как хорошо находиться почти в двухстах милях от моей семьи, – говорю я, уплетая последний кусочек картофельной оладьи.

Ты обнимаешь меня за плечи и прижимаешь к себе:

– Та же история.

– Подумай об этом так, – говорит Лис. – В это время в следующем году ты уже можешь оказаться в Нью-Йорке, будешь невероятным специалистом по драме.

Я чувствую, как ты напрягаешься рядом со мной. Я еще не сказала Нат и Лис. Я знаю, что они разозлятся. Подумают, что я сумасшедшая. А может, это и так. Но что важнее: город или человек? Любовь всей моей жизни или город, который никогда не засыпает? Я просто не хочу, чтобы они тебя ненавидели. Они не поняли, почему я так и не доехала до вечеринки труппы, почему ты вообще хотел, чтобы я ее пропустила.

– Ошибка номер два, – сказала Нат. Ты определенно потерял их голоса где-то между боулинг-клубом и вечеринкой труппы. Но, думаю, поездка с ними в Сан-Франциско была хорошей идеей. Я вижу, что они начинают смягчаться.

– Кстати, о драме, – говорит Лис, глядя на тебя. – Ты уже сказал ей?

Ты качаешь головой, на твоих губах слабая улыбка.

– Что? Еще секреты? – говорю я, пихая тебя плечом.

Ты опускаешь руку в карман куртки и передаешь мне четыре билета – на «Аренду» сегодня вечером.

– Вы что, черт возьми, серьезно? О боже! – Я обнимаю тебя, и ты смеешься, крепко обнимая меня в ответ. А потом я пихаю тебя. – Ты негодяй! Ты же сказал мне, что они все распроданы.

Ты смеешься:

– Я не хотел испортить сюрприз!

– Ох, ребята, вы такие милые, – говорит Нат, фотографируя нас с тобой.

– Я выставлю это онлайн прямо сейчас, – говорит Лис. – Подпись: выпускник Рузвельт Хай Гэвин Дэвис получает награду «Бойфренд года».

Это идеальный день. До спектакля мы идем в «Рыбацкую пристань» и едим суп с моллюсками из тарелок, вырезанных из буханок хлеба. Мы фотографируемся на фоне моста Золотые Ворота: ветер задувает волосы на лицо. Мы отправляемся в Чайна-таун и Кастро, где я покупаю безумные оранжевые очки.

– Это словно гейский Диснейленд! – говорит Лис, улыбаясь всем этим вещам: тут футболки со слоганами гей-прайда, все в радуге. Она покупает значок с надписью «Рождена такой» радужными буквами.

«Аренда» прекрасна, конечно же. Я пытаюсь не думать об университете, о данном тебе обещании.

– Однажды мы туда доберемся, – бормочешь ты в мои волосы во время антракта. – Обещаю.

Я сжимаю твою руку и киваю.

– Я знаю.

«Нет другого дня, только сегодня», – поют они. Интересно, не сделала ли я самую большую ошибку в своей жизни, не отправив документы? Но потом ты поднимаешь мою руку и целуешь ладонь, и я говорю себе снова, что приняла правильное решение.

Точно.

Я слышу их крики уже с улицы.

Сначала баритон Великана, угрожающий рык. Потом голос мамы, мягкий и неуверенный.

Ты только что высадил меня, я уставшая и счастливая после дня рождения, но как только я слышу их, то замедляюсь и останавливаюсь в метре от двери, сразу же напрягаясь.

– Она уже оплачивает свой телефон, покупает сама себе одежду, – говорит мама. – Она просто ребенок…

– Нет. Ей уже восемнадцать. Я помогал своей семье, когда мне было шестнадцать. Ты ее балуешь.

Я стою на дорожке и не могу сдвинуться с места.

– Она еще в школе. Я не буду заставлять ее платить аренду, Рой, это…

– Кому принадлежит этот дом? – кричит он. – Чье имя в договоре?

– Рой…

– Кто выплачивает ипотеку каждый месяц?

– Дорогой, пожалуйста…

– Так кто, черт побери?

– Ты, – говорит она так тихо, что я едва слышу.

– Сто долларов в неделю, – говорит он. – Ей нужно учиться быть ответственным взрослым человеком.

– Я понимаю, почему ты так говоришь, – отвечает она дрожащим голосом. Я не помню, чтобы мама когда-либо так за меня сражалась. – Но разве ей не нужно откладывать деньги на колледж? Ей понадобится так много вещей…