Стон, поднявшийся в горле Пэйн, резонировал с безысходностьюсердца, обретшего крылья и выпущенного на свободу:

– Целитель, это мой выбор. Моя жизнь. Не твоя. Хочешь бытьистинным спасителем, тогда представь все как несчастный случай или дай мнеоружие, я справлюсь сама. Но не оставляй меня в таком состоянии. Я не могу еговыносить, и ты сделаешь лишь хуже своему пациенту, если я продолжу вот так.

Интуитивно Джейн осознавала, что к этому все и шло. Онавидела это так же четко, как бледные тени на темном рентгене, утверждавшие, чтовсе должно нормально функционировать, а если нет, то спинной мозг былнепоправимо поврежден.

Она посмотрела на ноги, что лежали так неподвижно под этойпростыней, и подумала о клятве Гиппократа, которой присягнула годы назад. «Ненавреди» было первой заповедью.

Было сложно видеть Пэйн в таком состоянии - пострадавшей,тем более что она не хотела применять процедуры с самого начала. Это Джейннастаивала на спасении, по собственным причинам толкая женщину… как и Ви.

– Я найду способ, – произнесла Пэйн. – Каким-нибудь образом,я найду способ.

Сложно не верить в это.

И успешный результат будет иметь больше шансов, если Джейнкак-то поможет: Пэйн слаба, и любое оружие в ее руке будет надвигающейся катастрофой.

– Я не знаю, смогу ли. – Слова медленно слетели с губ Джейн.– Ты его сестра. Я не знаю, простит ли он меня когда-нибудь.

– Ему не нужно знать об этом.

Боже, что за путы. Окажись она прикованной к этой кровати,Джейн чувствовала бы себя точно, как Пэйн, и хотела бы, чтобы кто-то помог ейисполнить последнюю волю.  Но бремя сокрытия чего-то подобного от Ви? Сможет лиона пойти на это?

Вот только… если он не вернется с той темной стороны самогосебя, то это будет еще хуже. А убийство сестры? Что ж, это экспресс прямо в теокрестности, так ведь?

Рука пациентки нашла ее собственную:

– Помоги мне, Джейн. Помоги мне…

***

Покинув ночное собрание Братства, и направляясь в клиникуучебного центра, Вишес чувствовал себя более привычно… и не в плохом смысле.Секс со своей шеллан стал переломным моментом для них обоих, нечто вродеперезагрузки, и не только физической.

Боже, было так хорошо вернуться к своей женщине. Да,конечно, его все еще ждали проблемы… и, ну, проклятье, чем ближе он подходил кклинике, тем больше надвигался покров стресса, придавливая его плечи как парамашин. Он навещал свою сестру в начале каждого вечера, а затем на восходе.Первые несколько дней она светилась надеждой, но теперь… та почти испарилась.

Хотя, какая разница. Ей нужно выбраться из той комнаты, иименно этим он собирался сегодня заняться. Ви не намеревался выйти на улицу, ахотел привести ее в особняк и показать, что здесь есть ради чего жить, помимобелой клетки палаты.

Ей не становилось лучше физически.

Может, духовное восстановление поможет. Просто обязано.

Результат? Ви не был готов потерять ее сейчас. Да, оннаходился рядом с ней неделю, но это не значит, что теперь он знал ее лучше,чем когда все началось. И он верил, что они нуждаются друг в друге. Никто большене был отпрыском их чертовой божественной матери, и, может, вместе они смогутразгрести дерьмо, приставшее к рукам наряду с их правом по рождению. Ради Бога,не похоже, чтобы существовало двенадцать ступеней бытия ребенком Девы-Летописецы:

Привет, меня зовут Вишес. Я ее сын и был им триста лет.

ПРИВЕТ, ВИШЕС.

Она опять меня поимела, и я изо всех сил себя сдерживаю,чтобы не отправиться на Другую Сторону и устроить кровавую бойню.

МЫ ПОНИМАЕМ, ВИШЕС.

И на этой кровавой ноте я бы хотел откопать своего отца,чтобы линчевать и резать его, снова и снова, но не могу. Поэтому просто будупытаться сохранить сестре жизнь, даже если она парализована, и бороться спотребностью испытывать боль, чтобы со всем справиться.

ТЫ САМАЯ НАСТОЯЩЯЯ РАЗМАЗНЯ, ВИШЕС, НО МЫ ПОДДЕРЖИВАЕМ ТВОЮНИЧТОЖНУЮ ЗАДНИЦУ.

Выйдя из туннеля и зайдя в кабинет, он подошел к стекляннойдвери с другой его стороны, а затем направился вниз по коридору. Когда онпроходил мимо тренажерного зала, там кто-то бегал, будто в загоревшихся Найках,ну а так вокруг совершенно никого не было, и ему казалось, Джейн может все ещележать в их постели, нежась после того, как он ублажил ее.

И связанный мужчина в нем при мысли об этом ощутил немалуюдолю удовлетворения. На самом деле.

Оказавшись у палаты, он не постучался, а…

Зайдя внутрь, первое, что он увидел, это шприц. Затем тотперешел в другие руки – от его шеллан к его близнецу.

И не в лечебных целях.

– Что вы делаете? – выдохнул он, вдруг ужаснувшись.

Джейн резко обернулась, но Пэйн не посмотрела на него. Еевзгляд оставался прикованным к тому шприцу, будто он был ключом от ее тюремнойклетки.

И, конечно же, он поможет ей выбраться с той кровати…прямиком в гроб.

– Какого черта вы творите. – Не вопрос. Он уже знал.

– Мой выбор, – мрачно сказала Пэйн.

Его шеллан встретилась с ним взглядом:

– Прости меня, Ви.

Оправдание затмило зрение, но ничуть не замедлило его тело,когда он бросился вперед. Как только Ви достиг кровати, зрение прояснилось, ион увидел, как его рука в перчатке поймала запястье его шеллан.

Лишь эта мертвая хватка отделяла его близняшку от смерти. Ион обращался к ней, а не к Джейн:

– Не смей, черт возьми.

В глазах Пэйн плескалась ярость, когда она встретила еговзгляд:

– Это ты не смей!

Ви на миг отпрянул. Он смотрел в лица врагов, окружавшихего, выбрасывал из своей жизни подчиняющихся, забывал любовников, как мужчин,так и женщин, но никогда раньше не видел такой глубокой ненависти.

Никогда.

– Ты не мой бог! – кричала она на него. – Ты всего лишь мойбрат! И ты не заточишь меня в этом теле, как наша мамэн!

Их ярость настолько совпадала, что впервые в жизни онпроигрывал. В конце концов, бессмысленно вступать в конфликт с равнымпротивником.

Но проблема в том, что если он сейчас уйдет, то вернется ужена похороны.

Ви захотелось пройтись взад-вперед, чтобы успокоить свойгнев, но будь он проклят, если отвернется даже на долю секунды:

 – Мне нужно два часа, – сказал он. – Я не могу тебяостановить, но могу попросить дать мне сто двадцать минут.

Пэйн прищурилась:

– Зачем?