Потому что он собирался сделать нечто, что было бынеприемлемым, когда все началось. Но это сродни войне, и, соответственно, унего не было роскоши в выборе оружия – ему приходилось использовать то, чтоесть, даже если это ему претило.

– Я скажу тебе, зачем. – Ви отнял шприц из хватки Джейн. –Ты дашь время, чтобы это не преследовало меня до конца моей гребаной жизни. Какнасчет такой причины? Достаточно веская?

Веки Пэйн медленно опустились, и последовала долгая тишина.Но потом она сказала:

– Я дам тебе то, что ты просишь, но я не передумаю, еслиостанусь в этой кровати. Убедись в своих ожиданиях, прежде чем уйдешь… и будь осторожен,если попытаешься поспорить с нашей мамэн. Я не обменяю эту тюрьму на ту, что наее стороне, в ее мире.

Вишес сунул шприц в карман и вытащил охотничий нож,приделанный к поясу на  штанах:

– Дай мне руку.

Когда Пэйн протянула ее, он провел лезвием по ее ладони,затем сделал то же самое с собственной плотью. После чего соединил две раны.

– Поклянись. На разделяемой нами крови, ты даешь мне клятву.

Губы Пэйн дернулись, будто в иных обстоятельствах она быулыбнулась:

– Не доверяешь мне.

– Нет, – резко сказал он. – Ничуть, милая.

Она сжала его руку, и блестящие слезы замерцали на глазах:

 – Я клянусь.

Легкие Ви ослабли, и он глубоко вдохнул:

– Вот и хорошо.

Он отпустил ее, развернулся и направился к двери. Оказавшисьв коридоре, он не стал тратить время на обходной путь к туннелю.

– Вишес.

Услышав голос Джейн, он развернулся и захотел выругаться.Покачав головой, Ви сказал:

– Не следуй за мной. Не звони мне. Прямо сейчас ничегохорошего не выйдет из того, чтобы я находился с тобой на расстоянии слышимости.

Джейн скрестила руки на груди:

– Она моя пациентка, Ви.

– Она моя кровь. – Он в расстройстве взмахнул в воздухерукой. – У меня нет на это времени. Я ухожу.

И на этом он побежал. Оставив ее позади.

Вернувшись в свою квартиру, Мэнни закрыл дверь, запер ее назамок… и без движения замер в коридоре. Как предмет мебели. С портфелем в руке.

Удивительно, но потеряв разум, мгновенно становитсяневозможно сделать выбор относительно своих последующих действий. Его желаниене изменилось; он по-прежнему хотел вернуть власть над собой и окружающим… чтобы там не происходило в его жизни. Но не за что было ухватиться, этот зверь неимел узды.

Черт, так, должно быть, чувствуют себя больные Альцгеймером:личность, равно как и интеллект, оставалась нетронутой… но их окружал мир,который становился абсолютно непонятным, потому что они лишались памяти,ассоциаций и экстраполяций, за которые можно было зацепиться.

Все связано с той неделей… или, по крайней мере, началосьтогда. Он помнил ипподром и падение Глори, потом ветеринара. Затем он вернулсяв Колдвелл, откуда направился в…

Предупреждение о расцвете очередной головной боли заставилоМэнни выругаться и отбросить эти мысли.

Войдя на кухню, он бросил портфель и просто уставился накофеварку. Уехав в клинику, он оставил ее включенной. Прекрасно. Яванский кофепревратился в пойло, и он не спалил свою конуру лишь чудом.

Сев на один из стульев за гранитный стол, он уперся взглядомв стеклянную стену перед ним. Город по ту сторону террасы сверкал, словно леди,направляющаяся в театр, разрядившись при этом во все свои бриллианты. Огнинебоскребов перемигивались, заставляя Мэнни чувствовать себя действительно одиноким.

Молчание. Пустота.

Квартира больше напоминала гроб.

Боже, если он не сможет оперировать, что же ему останется…

На террасе из воздуха возникла тень. Но, на самом деле этобыла не тень… В ней не было ничего прозрачного. Казалось, что огни города,мосты и высотки были лишь картиной с вырезанной дырой.

Дырой в форме огромного мужчины.

Мэнни вскочил со стула, не отрывая глаз от силуэта. Назадворках разума в корне мозгового ствола он понял, что фигура являетсяпричиной всех бед, его «опухоль» на двух ногах… которая приближается к нему.

Будто приветствуя, он подошел ближе и открыл раздвижнуюстеклянную дверь, ветер с силой ударил ему в лицо, отбрасывая волосы со лба.

Было холодно. Так холодно… но ледяной шок был вызван непросто прохладной апрельской ночью. Невероятно спокойная и смертельно-опаснаяфигура излучала сильный мороз, стоя в нескольких футах от Мэнни; и он четкоосознавал, что порыв арктического ветра был обусловлен тем, что этот ублюдокненавидет его задницу. Но Мэнни не страшился его. Ответ на все происходящее сним заключался в этом огромном мужчине, появившемся из воздуха в каких-тодвадцати этажах от асфальта…

Женщина… с темными волосами, собранными в косу… это был ее…

Головная боль сломила его, ухватившись за затылок ипрострелив прямо в голову, выбивая все дерьмо из лобной доли.

Оседая, он ухватился за створку двери. Он потерял терпение.

– Ад и преисподняя, не стой там просто так. Говори илиубей меня, но сделай что-нибудь.

Снова в лицо подул ветер.

И потом раздался низкий голос:

– Мне не следовало приходить сюда.

– Нет, следовало, – прохрипел Мэнни от боли. – Потому что я теряю свой гребаный разум, и ты знаешь это, ведь так? Что, дьяволтебя раздери, ты сотворил со мной?

Тот сон… о женщине, желанной, но недоступной…

Колени Мэнни начали подгибаться, но к черту их.

– Отведи меня к ней… и не играй со мной. Я знаю, чтоона существует… каждую ночь я вижу ее в своих снах.

– Мне не нравится все это.

– Ну да, а я тут развлекаюсь, как же. – Хренов гадпромолчал. Как остался не высказанным тот факт, что если ублюдок решитреализовать кипящую в нем агрессию, Мэнни тоже пустит в ход кулаки. Безсомнений, его размажут по стенке, но, с больной головой или нет, без боя он несдастся.

– Давай, – выплюнул Мэнни. – Сделай это.

Гад натянуто улыбнулся.

– Ты напоминаешь мне моего друга.

– Хочешь сказать, есть еще один сукин сын, которыйлишился своей жизни из-за тебя? Чудесно. Мы создадим группу поддержки.

– Гребаный ад…

Парень поднял руку и потом… разум Мэнни взорвалсявоспоминаниями, прокатившимися по его телу, образы и звуки последней неделивернулись яростным потоком.