– Потому что там случилось что-то ужасное. Я знаю, в газетах писали, а потом – раз, и перестали. Им запретили. Магбезопасность запретила.

– Магбезопасность и Конвент. Потому что слухи куда ужаснее реальности, кому, как не вам, знать.

Шу лишь пожала плечами. Да, она знала. О ней самой газеты писали такое, что в страшном сне не приснится. Наверное. Но вдруг это – правда? То, что Энрике нашел в случайно уцелевших старых газетах, тех, что вышли в первые две недели после рождения Кая.

– Так что же было на самом деле, Роне?

– Честно? Понятия не имею, Шу. Слава Двуединым, меня там не было. Иначе, боюсь, я бы так и остался в башне Заката вместе с тем десятком несчастных.

– Десятком? Газеты писали о сотнях.

– Светлый шер Густав Кельмах, полпред Конвента. Две повитухи. Две горничные. Камеристка вашей матери. Лакей, принесший воду. Трое лейб-гвардейцев, охранявших башню Заката. Итого десять человек. Не верьте газетам, Шу.

– От чего они умерли?

– От старости.

Шу передернула плечами. Десять человек умерли от старости, когда королева Зефрида родила сына. Все десять человек, которые были рядом – все, кроме двухлетней Шуалейды, самой Зефриды и новорожденного Каетано. Старшая принцесса тут же обвинила в их смерти Зефриду, газеты подхватили – с воплями, что королева то ли темная, то ли жрица Мертвого, то ли вообще нечисть, и дети ее – нечисть.

– Я знаю точно только одно, Шу. Ваша мать была светлой шерой. Всегда только светлой. А виноват в том, что случилось, шер Кельмах. Даже среди представителей Конвента случаются безмозглые ослы.

– Не моя мать? Вы уверены?

– Ее величество никогда не хотела никого убивать. Она была… она была самой светлой из всех светлых. Слишком, даже слишком. Она безумно любила вас, своих детей, и своего мужа, но не стала бы убивать даже ради вас. Я уверен.

Шу не могла понять, что ей кажется неправильным в тоне… нет, в эмоциях Роне. Как будто для него история не закончена? Как будто для него светлая Зефрида – не просто королева Валанты, а что-то гораздо большее?

Она чуть было не спросила прямо: вы любили мою мать, Роне? Но что-то ей помешало. Может быть, горькая морщинка между его бровей. А может быть, она просто не хотела услышать «да» и понять, что для Роне она – всего лишь дочь некогда любимой женщины.

– Тогда расскажите мне, как все было. Вы тогда уже работали на Конвент?

– Нет, еще нет. Я сделал стремительную карьеру. – Он криво и зло усмехнулся, и Шу померещилась застарелая боль в переломанных костях. – Из ученика Темнейшего сразу в полномочные представители, безо всех этих интриг, подлизывания и прочего. Но вам вряд ли интересно, как простые шеры получают хлебные должности.

– Мне интересны вы, Роне.

Ей показалось, или Роне вздрогнул? Наверное, показалось. Он просто обернулся, глянул на нее хмуро, дернул ртом…

– Хотите правду, моя Гроза? Она вам не понравится. Никакой романтики.

– К ширхабу романтику, Роне. Я хочу правду.

– Что ж, правду – так правду…

О пользе скромности и послушания

Шеры основных категорий, то есть первой, второй и третьей, получают грамоту на белом или черном пергаменте, соответственно принадлежности дара. Цветная кайма на грамоте обозначает стихии, подвластные шеру.

Шеры условной категории получают грамоту серого цвета, так как стихию и принадлежность определить невозможно.

Сумрачные шеры получают грамоту цвета своей стихии либо нескольких стихий.

419 год, 4 день гончих (13 лет назад)

Фьонадири, дом Темнейшего главы Конвента, Великого Паука Тхемши

Рональд шер Бастерхази

Повелительный стук трости по полу старший ученик услышал сразу, едва Учитель вернулся из Магадемии. Привычно попросив Темного Хисса отвести мочу от головы Учителя, ученик сунул в карман скромной серой робы флакон с регенерирующим зельем: его он выменивал на амулеты-накопители у студентов-целителей. Подпольно, разумеется. Для визита к Учителю зелье – необходимейший предмет. Даже нужнее тупого и покорного выражения лица и ссутуленных плеч.

Добежав до кабинета – громко топая, чтобы Учитель ни на миг не усомнился в его спешке – старший ученик так же привычно прошел через закрытую дверь и опустился на колени сразу за порогом. Не поднимая глаз, сложив руки на коленях, все, как велят древние цуаньские традиции, и – подальше от Учителя с его тростью.

– Завтра едешь в Валанту полномочным представителем Конвента, – раздался над ухом надтреснутый голос Учителя.

Колена почти ласково коснулся острый конец трости: почтительная поза в исполнении старшего ученика никогда не была достаточно хороша, но Учитель неустанно заботился о ее совершенстве. Поправляя. Иногда, если очень везло – без переломов, ран и даже синяков. Вот как сегодня. Правда, в долгое везение старший ученик не верил и уже готов был к внезапному удару – Учитель таким образом вырабатывал у ленивых дубин интуицию и скорость реакции. В смысле, если ученик успевал ткнуться лбом в пол до того, как его касалась трость, обходилось без переломов. Впрочем, если ученик ошибался насчет намерений Учителя, то мог схлопотать по загривку за трусость.

А Темнейший тем временем продолжал:

– Этот светлый ишак Кельмах ввязался в интригу не по зубам, место полпреда теперь свободно. Я добьюсь, чтобы Конвент отдал его тебе. Расследуешь обстоятельства смерти Кельмаха и доложишь. Мне. Ясно?

– Да, Учитель! Благодарю за доверие! – Ученик поцеловал морщинистые пальцы с длинными, выкрашенными хной ногтями. – Я сделаю все. Расследую, доложу, все, что прикажете!

Учитель брезгливо отдернул руку, но судя по отсутствию удара тростью – остался доволен.

– Мне нужны двое родившихся в седьмой день Каштанового цвета два года назад. Запоминай модель ауры.

Перед учеником возникли две сферы в разрезе. Обе весьма необычные. Первая – сплетение лиловых, синих и голубых потоков в смешанном черно-белом сиянии. Судя по яркости цвета и соотношению черноты и белизны – сумрачный шер изрядной силы, с небольшой склонностью к Свету.

Вторая аура сияла чистым золотом в молочной дымке, что говорило о светлом даре искусства. А черные пятна и прожилки – о редчайшем даре Смерти. Если бы ученик, перед тем как попасть к Темнейшему, не проштудировал всю библиотеку в бабкином поместье и не знал бы, что такой существует. По крайней мере, в Новом Шерском уложении о даре Смерти не было ни слова, и подобной ауры за все полвека обучения у Темнейшего он не встречал.

– Да, Учитель, – через мгновение кивнул ученик: теперь он сможет воспроизвести эти две ауры когда угодно и где угодно.

– Мальчика найдешь и доставишь мне. Девочку… – Учитель переступил ногами в традиционных сандалиях на деревянной подошве, обутых поверх носков с отдельным большим пальцем: что-то ему не нравилось. – Девочка – принцесса Валанты. Не выпускай ее из виду, береги как собственную душу и делай что хочешь, но чтобы отец отдал ее мне в ученицы. Если упустишь…