– Как вы познакомились с Мансуровым? – спросил Илюшин.

– Уже не помню. Да с ним все были знакомы! Одна компания, мяч гоняли во дворе, ну и прочее.

– Особенно интересует прочее, – сказал Бабкин.

Он хотел по привычке вытащить блокнот, но подумал и не стал: во-первых, свидетель мог насторожиться, во-вторых, рядом сидел Макар, который запомнил бы, кажется, даже прочитанный вслух энциклопедический словарь.

– Ну, а чего… Мне откуда знать, что вам нужно…

Сергей собирался рявкнуть, но услышал спокойный голос Илюшина:

– Николай… Простите, может быть, лучше с отчеством?..

Пронин хотел съязвить, но взглянул внимательнее на светловолосого парня с серыми глазами, выглядевшего немногим старше его, осознал, что над ним не издеваются, и почему-то неожиданно для себя сказал, что по отчеству – это к старикам, а он вообще-то Коля, можно Колян.

– Меня зовут Макар, – представился светловолосый. – А моего соавтора – Сергей.

– Серый, значит, – не удержался Пронин. – Ладно, ладно, я понял!

– Насколько нам известно, Антон дружил с Максимом Белоусовым. Вы наверняка помните Максима.

Выражение лица у Пронина смягчилось.

– А как же! И Макса, и его сестренку. Наташка была мелюзга: веселая, хорошенькая, – ну чисто котенок! Глаза голубые, как цветочки… эти, в траве растут, мелкие такие. Она всегда хорошо ко мне относилась.

– А ее брат?

– По-моему, нет на свете такого человека, к которому Макс плохо бы относился. Он был добрая душа, зла ни на кого не держал. Подраться, конечно, не дурак, но у нас по-другому нельзя – сожрут. С Мансуровым они были лучшими друганами. Один за другого стоял… насмерть. Раньше я думал, что такая дружба бывает только в книгах. Ну там, мушкетеры, Атос, Портос, один за всех, и все за одного… Или есть еще такой роман – «Три товарища».

Макар внимательно посмотрел на него.

– Вот чего я никак не могу понять, – задумчиво сказал он. – Каким образом они сошлись? Все, что нам рассказывают о Мансурове и Белоусове, говорит о том, что это были совершенно разные люди, с разными целями и убеждениями.

Пронин кивнул:

– Это верно. Не знаю, не могу объяснить. Я сам когда-то голову ломал, так ничего и не придумал. Из Макса получился бы мужик, из Мансурова – вор. Общего – ноль! Но Белоусов был единственным, за кого Антоха пошел бы в огонь и в воду. Однажды вообще-то так и случилось. Я при них был вроде карманного зверька. Меня брали с собой, когда подворачивалось какое-то дельце, если от меня была польза. Ну, или просто так, развлечься. Я-то с ними и чаще бы ходил. Мне их компания нравилась. Но напрашиваться не люблю. Да и понятно было, что они вдвоем, как бы выразиться…

– …самодостаточные? – подсказал Илюшин.

– Ага. Я не просто так завел разговор про огонь и воду. У меня неплохо получалось взламывать тачки, один добрый человек научил, низкий ему поклон за мое образование. – Пронин говорил всерьез, без усмешки. На пустыре он перестал кривляться, расслабился и держал себя как-то спокойнее и проще. – Как-то раз приходит Мансуров, глаза горят! Какой-то тип пригнал к нам из Германии красный «субарик», пикап…

– «Субару», – перевел для Илюшина Сергей.

– Турбированный двигатель, двести десять лошадей! – Пронин жадно потер ладони. – Я бы и сейчас на такой не отказался покататься. А тогда для нас, пацанов, это была мечта! Бэхи, конечно, тоже крутые, вопросов нет, но меня всегда тянуло к «Субару». Их было очень мало, буквально по пальцам одной руки пересчитать. Вечером мы втроем собрались, я, Антон и Макс, и пошли к нашей малютке. Я быстренько открыл дверцу, завел ее и вдруг чувствую – не хочется мне рулить. Сам удивился, не могу понять, что со мной такое. Как будто кто-то предостерегает: не садись, Коля, не надо. И на плечи давит – не шевельнуться. Мансуров спросил, что случилось, я соврал, что у меня живот прихватило. Он только обрадовался. А Белоусов вообще расцвел! Он давно мечтал погонять, но случая не выдавалось.

– Сколько лет тогда было вашим друзьям?

– Мне пятнадцать, им, значит, по шестнадцать, – не задумываясь, ответил Пронин.

Илюшин с Бабкиным обменялись понимающими взглядами. «В пятнадцать лет машины угонял, и заметь, не «Жигули»! Одаренный парень!»

– Антон с Максом уехали, а я подумал-подумал и пошел на озеро. Мне хотелось посмотреть на них сверху.

– Почему сверху? – удивился Сергей.

– А, вы же не из Щедровска! Рассказываю: в паре километров от Ленинского микрорайона за перелеском есть Малое озеро. В нем никто не купается, потому что неподалеку когда-то было месторождение меди и в озерной воде промывали руду. С тех пор она отравленная. Может, это и чушь собачья, но проверять никому не хочется. К тому же, если ехать по Московской трассе, можно быстро добраться до Большого озера: оно и чистое, и берег песчаный, ровный. Там летом собирается половина города, а вторая – на Суринке, это река. Возле Малого есть холм – бывшая свалка. Ей лет тридцать, наверное. Уже тогда она вся заросла травой. Короче, я дошел до нее, забрался наверх и стал наблюдать, как эти двое гоняют вокруг.

– Откуда ты знал, что они поедут именно туда?

Пронин искренне засмеялся:

– Вы что! Это любимое место Макса! Он мог там часами сидеть и при первом удобном случае шлепал к озеру. Вокруг никого нет, все боятся испарений от загрязненной воды, можно отрабатывать хоть полицейский разворот, хоть управляемый занос. Красота! Малое реально прикольное, намного круче Большого. Сидишь на холме, вокруг простор… – Пронин криво усмехнулся. – Смешно, конечно. Под задницей мусор, перед глазами отравленная вода. Макс в шутку говорил, что будь его воля, он построил бы дом на этом берегу и никуда бы оттуда не уезжал.

На краю пустыря показалась компания мальчишек лет десяти. Заметив троих мужчин, они остановились в нерешительности.

– Валите отсюда! – заорал Пронин, и мальчишки бросились врассыпную.

Поймав укоризненный взгляд Бабкина, он объяснил:

– Тут всякие люди шляются. Не надо пацанам привыкать к этому месту. Если играют вместе, то ничего, но вдруг сюда решит сунуться какой-нибудь одиночка, если он такой же безбашенный, как Мансуров.

– Что случилось на озере? – спросил Макар. – Ведь что-то случилось, да?

– Макс решил исполнить «волчок», – коротко сказал парень.

Сергей присвистнул.

– «Волчок», если я правильно понимаю, – сказал он, отвечая на незаданный вопрос Илюшина, – это разворот на триста шестьдесят или сто восемьдесят градусов. Один из трюков экстремального вождения. Нужно не только развернуться, но и продолжить движение. Это очень сложное упражнение, и до сих пор я был уверен, что его можно выполнить только на льду.

Пронин одобрительно кивнул Бабкину:

– Сечешь! Антон потом сказал, что это он подбил Макса попробовать. К вечеру выпала роса, и они решили, что колеса будут шикарно скользить по мокрой траве. Я бы такого никогда не сделал, пожалел бы тачку. А они не пожалели. Белоусов разогнался вдоль озера, качнул рулем и дернул ручник. – Он прижал ладонь к глазам. – Черт! Их снесло в воду, как пушинку ветром! Фары прочертили в воздухе широченную дугу, а потом «субарик» ушел носом в воду, совсем как в кино. Раздался плеск, будто слон упал. Они сразу начали тонуть. Я смотрел «Разрушителей легенд», ведущие рассказывали, что машина тонет в первые минуты медленно, а потом сразу хоп – и на дно. Брехня! У пацанов «хоп» случился одним махом. Наверное, из-за того, что они воткнулись в воду под углом. Я побежал вниз, попал в какую-то ямку, покатился через голову… Думал, сверну себе шею! Когда вскочил, увидел, как Белоусов вынырнул из воды, выскочил, прямо как футбольный мяч.