– А Мансуров?

– Когда они оказались в озере, он запаниковал и вдавил кнопку стеклоподъемника. Вокруг все было черное, словно они упали не в воду, а в мазут. Только фары продолжали светить, но от того, что они видели перед собой, было еще страшнее. Окно открылось, и внутрь хлынула вода. Антон уже не мог выбраться. Когда он рассказывал об этом, его трясло.

– Как же сумел спастись Белоусов?

– Дождался, пока машина заполнится водой, и открыл дверь. Когда он вынырнул и огляделся, то понял, что Антоха остался внизу, и снова нырнул. Я бежал к ним и видел, как его голова второй раз показалась на поверхности. Снизу, из-под воды, рассеивался слабый свет, как от фонарика, а потом начал гаснуть. Я понял, что Мансуров утонул и Макс, наверное, утонул с ним вместе, и заревел как мальчишка… Хотя вообще-то я и был мальчишка. – Он неловко усмехнулся. – В то время я был уверен, что мой герой – Мансуров. Дико хотел быть похожим на него! Он вообще никого не боялся, жил по своим законам. Но когда я оказался на берегу, до меня дошло, что я реву из-за Макса. Мне казалось, такие, как он… ну, бессмертные, что ли. А потом раздался плеск, и Макс вынырнул, гребя одной рукой. Тут я все понял и кинулся в воду. Плыву – и думаю: все, мне каюк! Если не задохнусь, с меня все равно кожа слезет. И так обидно стало! Из-за этих двух уродов помру уродом. Уже и забыл, что только что оплакивал бедного Макса. – Он хохотнул, но Илюшин видел по выражению его глаз, что Пронину не весело. – Мы с ним вдвоем вытащили Мансурова на берег, а он тяжелый, собака! Макс собирался сразу же делать ему искусственное дыхание, но я вспомнил, что сначала нужно перевернуть человека на живот, чтобы из легких вылилась вода. Мы едва взвалили его на коленку Макса! Буксировать его в этом проклятом озере было в тысячу раз проще! Как только он согнулся, из него полилось всякое дерьмо… Как из толчка, когда в стояке засор. Антон кашлял, потом его рвало. Я испугался, что он все свои внутренности выхаркает на траву! Потом он повалился на бок и стал дышать. А я от страха возьми да ляпни: «В следующий раз угоним кабриолет». Они оба посмотрели на меня – и как заржут! Хохотали до слез, и я вместе с ними.

– Машину-то потом нашли? – со вздохом спросил Бабкин.

– Не-а. Ну что, поняли что-нибудь про Антона и Макса?

– Пока я понял только, что Мансуров был остолопом, который чуть не угробил и себя, и друга, – вкрадчиво сказал Макар.

Провокация удалась на славу: Пронин уставился на него и побагровел:

– Чего?

Илюшин пожал плечами:

– Как еще прикажете назвать человека, посадившего за руль неумелого водителя и подбившего его исполнить сложнейший трюк – и где! На берегу водоема!

Пронин свирепо шмыгнул и зашевелил челюстью, словно собираясь плюнуть в Макара. Бабкин, развлекаясь про себя, достал пачку сигарет и зажигалку. После смерти Бережковой курить хотелось постоянно, и он знал: проще не сопротивляться и уступить сейчас, чем терпеть до последнего, дожидаясь, пока все закончится тем же самым, только с утроенными муками совести. «Своевременное тактическое отступление, – сказал он себе, – приведет к стратегическому выигрышу. Наверное».

Коля внезапно расслабился.

– Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, – высокомерно сказал он, и Бабкин от неожиданности перекусил фильтр. – Это один неглупый чувачок написал для потомков.

– Для садоводов и ботаников, – поддакнул подлый Илюшин.

Пронин не удостоил его возражением.

– Мансуров с Белоусовым были реальными дружбанами, что бы вы там ни говорили. Не важно, кем вы их считаете. Чего я тут… распинаюсь перед вами, как дурак! Антон потом отплатил Максу той же монетой. Может, даже золотой против серебряной!

– Это как? – заинтересовался Сергей.

Он протянул пачку Пронину; тот поколебался, но сигарету взял.

– Все было малость посложнее, чем с тачкой, – туманно сказал Коля, закурив. Бабкин и Макар терпеливо ждали, не задавая наводящих вопросов, и он неохотно добавил: – Я был виноват. Моя была наводка.

Пронин снова замолчал.

– Квартира? – наконец рискнул уточнить Сергей.

Парень докурил, тщательно раздавил окурок.

– Короче, так получилось, что… Человечек один шепнул, даже не шепнул, а проболтался… В общем, мне бы это не пригодилось, а Мансурову… Но я не был уверен. Просто надо было с кем-то поделиться…

У Бабкина лопнуло терпение:

– Да выкладывай уже!

Пронин вздрогнул и обиженно спросил, обязательно ли нужно сразу орать. Он говорил то как взрослый, то как надувшийся подросток, и Сергей никак не мог уследить за этими его скачками.

– Какой-то хрен сбросил в колодец два ствола, – сообщил Коля, после окрика Бабкина вернувший себе способность ясно выражать мысли. – Сам я туда не лазил, мне они на фиг не сдались. Просто рассказал Мансурову. Он даже меня не дослушал: позвал Макса и говорит мне: показывай, где колодец. Ну, я показал. Там промзона, одни бомжи изредка шляются… Мы стащили крышку люка, Белоусов посветил фонариком – елки-палки, точно! Стволы! Этот тип их обернул какой-то ветошью, но мы сразу поняли, что в тряпке именно они. Я до последнего не верил.

– Коля, ты ведь понимал, что просто так от оружия не избавляются, правда? – поинтересовался Сергей.

– Да какая мне разница! Ну, допустим, грохнули кого-то. И что с того? Ты мне морали не читай, мы не в церкви. Трупу не поможешь, помогать надо живым.

– Воистину гуманистическое кредо! – поддержал Макар.

– Вниз вела лестница, ржавая и в наростах. Макс скинул куртку и полез в дыру. Фонарик он держал в зубах, а потом выронил. Мы видели, как он летел, и услышали стук. Антон спросил, что случилось, а Макс крикнул, как из бочки, что все нормально. А чуть позже: «Я стволы нашел!» Мне еще показалось, что голос у него звучит как-то странно, но тогда я на это не обратил внимания, вспомнил уже после.

Илюшин прищурился:

– Колодец канализационной системы?

– Да, я ж говорю: канализация.

– Ясно, – многозначительно протянул Макар, которому и в самом деле было ясно.

– И вдруг Макс затих. Вообще затих, ни звука! Мы стали орать, думали, он шутит, а потом до нас дошло, что дело серьезное. Мансуров говорит: «Я вниз, за Максом!» А меня вдруг будто ударило, как тогда, возле угнанной машины: я вспомнил, что дед рассказывал об отравлениях метаном под землей. Два вдоха – и ты труп. Вцепился в Антона, ору, что не пущу его никуда, если Макс надышался, то он уже мертвый там лежит! А Мансуров улыбнулся и говорит мне, спокойно так: «Коль, ты не волнуйся, главное, сам за нами не лезь». Набрал воздуха – и ухнул туда, как в прорубь. Я не представляю, как он сумел взгромоздить Макса себе на плечи, а потом с ним по этим ржавым ступеням карабкаться! И ведь лестница под ними не обвалилась! Короче, нам везло со всех сторон.

Бабкин вытаращил на него глаза. Везло? В памяти всплыл старый анекдот: «Отзывается на кличку Счастливчик».