Хип поднял вверх правую руку и покачал из стороны в сторону ладонью, показывая, что он все видит и слышит.

Четверка синхронно потрясла головами и села на свои места. Люк захлопнулся, снова погрузив каюту в темноту.

Двигатель судна взревел на больших оборотах, зазвенела правая переборка, откуда донеслись пронзительные женские визги и забористый мат на украинском и русском языках.

«Странное дело! Тонкая стальная перегородка должна глушить высокие частоты, а у нас слышно все без искажения!» – оценил звукопроводящую способность корабельной переборки Хип, внимательно осматривая пространство перед собой третьим глазом.

Слышно было не только женский разговор, но и шорох одежды, и даже щелчок резинки.

«Почему женщинам трусы оставили, а нам нет?» – возмутился внутренний голос, мгновенно определивший природу щелчка.

«Ты-то чего дергаешься? У тебя же трусы не на что надевать!» – мысленно пристыдил Хип внутренний голос, прикидывая, сколько может быть женщин в соседнем кубрике.

Корабль резко дернулся вправо, и все узники каюты, кроме Хипа, который схватился за трубу, и Сида, прикованного к ней же, покатились по палубе, изрыгая русско-украинский мат.

– Стоп, машина! Батальон «Азов» [74] говорит! Приготовить корабль к досмотру! – приказал громоподобный голос откуда-то слева.

Громкий, звонкий металлический щелчок раздался сверху, и сразу же злобно затявкал «Эрликон» [75], отстреливая по десять-пятнадцать снарядов за одну очередь.

«Снайпер стреляет! Такие короткие выстрелы из «Эрликона» может давать только высочайший профессионал!» – восхитился Хип, прислушиваясь к звукам за переборкой.

«Или компьютер!» – выдал другую версию внутренний голос. «Похоже на то!» – согласился Хип, делая глотательное движение, чтобы выровнять давление во внутреннем ухе.

«В грохоте двигателя и при выстрелах “Эрликона” девки должны орать за сто тридцать децибел!» – оценил шум, от которого закладывало уши, внутренний голос.

Корабль пошел вправо, раздались длинная очередь «Эрликона» и взрыв слева.

Накренившись на правый борт, рабовладельческий корабль начал набирать скорость, дернулся носом, встал на редан и помчался, сотрясаясь корпусом от мелких днепровских волн.

– Как ты думаешь, куда нас везут? – проорал Сид в самое ухо Хипа.

– Думаю, недалеко. База у наших хозяев должна быть где-то рядом! Слишком нагло действуют наши похитители! Да и ссориться с батальоном «Азов» никто в трезвом уме просто так не будет! – проорал в ответ Хип.

– А как будет? – поинтересовался Сид.

– За очень большие деньги! – выдал Хип, слыша, как мотор судна сбавляет обороты.

Корабль начал поворот налево.

– Чует мое сердце – освобождать тебя никто не будет! – сообщил Хип, отстегивая Сида от трубы. Тот начал массировать только что отстегнутую руку.

Корабль резко пришвартовался к жесткому пирсу, и в этот же момент откинулся люк. Грубый голос заорал:

– Наверх по одному марш! Два последних остаются в кубрике навсегда!

Люди взвыли от ужаса, со всех сторон облепили вертикальный трап, начали карабкаться по нему наверх.

– Не торопись, коллега! Сейчас человека три упадут вниз, а мы с тобой начнем спокойно подниматься! – предупредил Хип, внимательно смотря на трап.

Где-то внизу загремели металлические звуки и глухо зашипело.

«Сдается мне, что на корабле открыли кингстоны [76]!» – моментально определил источник постороннего шума внутренний голос.

Корабль дернулся, и люди снова взвыли и закричали, быстрее карабкаясь наверх.

Четыре человека, получив по голове ногами, шлепнулись с трехметровой высоты вниз и подниматься не торопились, валяясь бесформенными и неподвижными куклами.

– Пошли! – скомандовал Хип, пропуская вперед своего соратника, который, чуть косолапя, двинулся к трапу.

Корабль перевалился с правого борта на левый, и Хип, угостив Толстяка, который, приподнявшись на руках, ощерясь, зло посмотрел на него, носком правой ноги в солнечное сплетение, ухватился за ступеньку трапа. Плечом он подтолкнул вверх Сида, который только начал подниматься.

Двадцать секунд усиленной работы руками, и Сид с Хипом вылезли на палубу. Морщась от яркого света, они увидели два широких металлических трапа, сброшенных на деревянный пирс, по которым передвигались мужчины и женщины. На пирсе стояли три тентованных «КамАЗа», к которым и вели уже метровой ширины деревянные трапы.

Хип с Сидом уже были на середине трапа, когда судно резко осело и с хлюпаньем воздуха ушло под воду.

Сид приостановился, но Хип подхватил товарища за талию и потащил к грузовику, из которого выглядывали злые морды охранников, вооруженных старыми автоматами Калашникова и резиновыми дубинками.

– Быстрее, мясо! – завопил правый охранник, чувствительно стукнув Хипа по плечу американской полицейской резиновой дубинкой.

Хип покачнулся и, втянув голову в плечи, сильнее дернул за талию своего товарища, который вскинулся, как необъезженный конь, но, получив чувствительный щипок от Хипа, полностью повторил его движения.

– На ходу учатся, мясо! – захохотал левый охранник, скидывая брезент с крыши машины и закрывая проем.

Хип с Сидом, забравшись в кузов грузовика, только уселись на последнюю скамью, как взревели двигатели автомашин, и колонна из трех автомобилей тронулась в путь.

«В конце кузова воздуха побольше! Ты выбрал, как всегда, самые лучшие места!» – похвалил внутренний голос своего хозяина.

«Зато и пыли хватает!» – отозвался Хип, наблюдая кусок грунтовой дороги и невысокий лес.

Первый день в пионерском лагере «Заря»

Сорок минут езды в густом сосновом лесу по узкой грунтовой дороге, и автомобили въехали за решетчатые ворота, которые моментально закрылись за последним грузовиком.

Над воротами имелась надпись готическими буквами, украшенная в конце и начале названия темно-бордовыми галстуками: «Пионерский лагерь “Заря”».

В правую щель Хип увидел новую дощатую будку под зеленой крышей, из которой выглядывал краснорожий крепыш в черной робе, весьма схожей с полицейской спецназовской формой, но без знаков различия.