Проблема заключалась не только в насилии, но и в смирении, которое оно породило. Когда картели только поднимали голову, люди устраивали марши протеста, а журналисты, вроде мужа Рафаэлы, выступали с критикой. Тогда ропщущих и недовольных стали убивать. Женщина взяла с разделочного столика на кухне толстую синюю папку с фотографиями погибших девушек. Ее девушек. Держа Гектора под прицелом, она швырнула папку ему.

– Что это? – недоуменно спросил сикарио.

Рафаэла достала из сумочки маленький диктофон, включила режим записи и поставила его на подлокотник кресла.

– Кого из этих девушек ты знал? Говори всю правду! – потребовала она.

Гектор открыл папку и увидел первую девочку в нарядном платье. Хозяйка поняла, что он ее узнал.

– Ты веришь в Бога? – тихо спросил киллер, посмотрев на Рафаэлу.

– Да, верю и в Бога, и в дьявола, – ответила та, кивнув.

– Я запутался, детектив Карчарон, – начал Гектор, и его глаза заволокло слезами. – Как же я запутался…

Шум за окном стих. Мальчишки с футбольным мячом постепенно переместились в конец улицы. Патруль прошел больше часа назад. Два копа толкнули дверь, которую Лок заранее запер изнутри, а соседка любезно сообщила им, что хозяйка дома на работе. Проверять полицейские не стали. Мендес сидел на краю облезлого диванчика и тер глаза – человек привыкал к новым обстоятельствам. Райан разыскал в буфете черствые тортильи[13] и перезрелые авокадо. В ход снова пошел нож «Гербер» – Лок разрезал авокадо, удалил кости, выскреб бурую мякоть на лепешки и свернул их рулетом. Нищим не до гурманских изысков. Одну тортилью охранник оставил себе, другую протянул Мендесу.

Чарли капризничать не стал. Ели они молча, почти не жевали, стараясь поскорее глотать. Лок хлебнул воды из полупустой бутылки и протянул ее своему пленнику. Тот сделал глоток и вернул ему бутылку.

Помолчав еще немного, Мендес посмотрел на Райана:

– Как тебя зовут, охотник за головами?

– Никак, – отозвался Лок.

– Никак?

– Если очень хочешь, зови меня говнюком.

Чарли лишь махнул недоеденным рулетом:

– Знаешь, что случилось с теми, кто пытался вернуть меня в Штаты?

– Конечно, – кивнул Лок. – А вот ты ничего не забыл?

– Что я мог забыть, охотник?

– Судя по вчерашнему обстрелу с вертолета, тебе здесь уже не рады.

Взгляд Мендеса уперся в голые половицы. Он быстренько прожевал и проглотил остатки тортильи. Накануне вечером у него в глазах мелькал страх, но, как и предполагал Лок, Чарли быстро вернулся к своей обычной ипостаси самодовольного, надменного ублюдка.

– Ага, – согласился Мендес, – тут ты меня уел.

Он ясно чего-то добивался. Шестеренки так и крутились: в мозгу хищника зрел очередной план.

– Сколько ты получишь за меня? – полюбопытствовал Чарли. – Сколько выплачивают охотникам? Десять процентов?

– Где-то так, – пожал плечами Лок, хотя сам понятия не имел, о каких цифрах идет речь. Если ему полагалось вознаграждение, оно его не интересовало. Деньги нужны, чтобы ни от кого не зависеть, – так считал Райан. Они – лишь средство и ни в коем случае не цель. За деньги можно купить свободу, но стоит ими увлечься – и они сами превращаются в кабалу.

Мендес явно желал развить тему. Неудивительно, ведь для него деньги – это способ манипулировать людьми.

– Двести тысяч – жалкие крохи по сравнению с тем, что ты мог бы получить, – невозмутимо заявил он.

– Если в Штатах я не сдам тебя властям? – с улыбкой спросил Лок. – Если тайком вывезу тебя из страны или отпущу?

Ответная улыбка Чарли не оставляла сомнений, что он привык добиваться своего.

– Да, именно в этом случае. Ну так что, охотник, как насчет настоящего заработка?

– Скажем так: скорее иранское правительство легализует однополые браки, чем я соглашусь тебе помогать.

– Брось, охотник! Купить можно любого. Как насчет половины миллиона? Это же в два раза больше, чем ты получишь, если сдашь меня властям!

– Бесполезно, – покачал головой Райан. – Дело не в деньгах.

Мендес широко улыбнулся, словно его собеседник нес полную чушь. Наверное, именно так он относился к словам Райана, но тот не собирался что-то объяснять ему или добавлять.

– У тебя что, личный интерес? – спросил беглец.

Лок молчал.

– Правда, личный? – допытывался Чарли, подавшись вперед.

Охранник чувствовал, куда он клонит, и идти у этого мерзавца на поводу не собирался. Ни к чему такая беседа: раны еще не затянулись. Если дать волю вздымающемуся в душе гневу, потом не остановишься. Райан обещал Мелиссе вернуть Мендеса живым, он хотел сдержать слово и таким образом почтить ее память. А еще он хотел, чтобы Джулия посмотрела в глаза негодяю, который одурманил ее наркотиками и изнасиловал.

– На взгляд как у тебя сейчас я напарывался раз сто, не меньше, – продолжал Чарли. – Сперва думал, это раздражение, жалость или и то и другое. А это зависть, голимая зависть! Вы все завидуете, что я делаю то, о чем вы можете только мечтать.

– Я завидую подонку-насильнику? Чушь собачья! – Лок схватил пленника за горло и стиснул так, что перекрыл дыхание. – Говнюки вроде тебя были, есть и будут. Но будут и такие, как я, готовые очистить землю от мрази. Короче, у нас с тобой все просто как дважды два.

Мендес обеими руками вцепился в руку Лока, но куда ему было с ним тягаться! Глаза Чарли вылезли из орбит, лицо покраснело, а Райан все сжимал и сжимал его горло…

Глаза Гектора заволокло слезами, он не переставая водил пальцем по лицу девушки. Она работала в мастерской, которую финансировал Федерико. Красавица даже по меркам богатого на привлекательных женщин города, она погибла семнадцатилетней. Манагуа заметил ее, когда посетил фабрику в рамках избирательной кампании. Через несколько дней владелец фабрики задержал девушку после смены – якобы поговорить о новой должности. Говорил он так долго, что служебный автобус уехал. Девушке пришлось идти на городской, и заранее оповещенный Гектор смог выполнить задание.

Он не подкачал: заверил девушку, что волноваться не о чем, и доставил на ранчо. Ни один американский охотник не смог бы его остановить. Когда Мануэль и другие наигрались, Гектор отвез девушку на пустырь в полумиле от кладбища и лишил жизни. Вернувшись домой, он напился так, что порезал себе сухожилие: бутылка из-под текилы, которую он швырнул в стену, разбилась, осколок отскочил рикошетом и повредил ему левую руку. Ту девушку звали Мария Санчес. Теперь она ему снится. В страшной папке Рафаэлы Мария шла под номером семь, а на самом деле была двенадцатой в списке тех, кого Гектор привозил на ранчо и убивал, а потом расчленял или зарывал в землю. «Книга мертвых», составленная Карчарон, оказалась неполной. Жертв было больше за счет девушек-сирот и южанок, родственники которых не могли приехать и выяснить, почему им перестали приходить письма и денежные переводы.