Рука Мора возвращается на свое привычное место – обхватывает мою талию. Так мне видно кольцо с круглым темным камнем, которое он носит на указательном пальце.

Уже не в первый раз я понимаю, что в этом человеке есть масса всего, о чем я совершенно не догадываюсь, несмотря на то, что целуюсь с ним, сплю бок о бок, живу и путешествую с ним рядом.

Очень бережно я провожу рукой по кольцу. Его пальцы сгибаются, отвечая на прикосновение.

– Расскажи мне о своей жизни, – прошу я рассеянно, все еще сосредоточившись на кольце и руке.

– Что в ней такого, чтобы рассказывать? – слышится за спиной голос Мора.

– Откуда мне знать. Расскажи, что ты помнишь, – что угодно, только бы узнать его поближе, чтобы это был он, а не просто какой-то безликий потусторонний всадник.

– Мои воспоминания тебя встревожат, – коротко говорит он.

Сильнее, чем моя реальность, где люди умирают мучительной, мученической смертью?

– Все равно расскажи, я хочу послушать.

Мор тяжело вздыхает. Не знаю, как он умудряется это делать, но в воздухе ясно, будто нарисованное, повисает его нежелание.

– Что ты хочешь узнать? Рассказать тебе о первых городах смертных? Я бодрствовал тогда и помню, как мое внимание привлекли их попытки возвысить себя над прочими созданиями. Я видел, как они отводили воду из рек и сажали первые растения. Я смотрел, как они строят простые дома и приручают диких зверей. Признаюсь, я был поражен, увидев, как человек превращает природу во что-то благодатное, в нечто, что он может использовать.

Потом появились деревни и города, цари и законы. Мир развивался быстрее, когда человек строил, создавал, обновлял и завоевывал. Я был в мире до этого и во все времена после.

Я стоял на древних базарах, ходил по центральным улицам городов, задерживался в замках, переулках, словом, везде. Я останавливался в тысячах разных домов, целовал в лоб несчетное число смертных и ложился в их постели.

Я приходил на землю, и прикасался, и мир познавал ужас.

Господи Иисусе.

– Я – Мор, и моя память простирается дальше, чем летописи – дальше существования самого человека. Я пришел на землю раньше него, милая Сара, и останусь после него.

Еще до того, как начнет светать, Мор останавливает Джули у очередного дома. У меня падает сердце. Так скоро? Я не хочу встретиться лицом к лицу с новой семьей.

Всадник спешивается.

– Жди здесь, – командует он.

Он идет к темнеющему впереди дому, открывает калитку и скрывается из виду.

Потрепав Джули по шее, я принимаюсь ждать. Что еще он задумал?

Через минуту открывается входная дверь, и Мор спешит ко мне.

– Мы останемся здесь на ночь, – говорит он.

Я спрыгиваю с Джули и неуверенно иду в дом следом за Мором. Только почувствовав запах мусора, который давно следовало бы вынести, я понимаю, что дом пуст, и расслабляюсь.

Щелкаю выключателем. Над головой вспыхивает лампочка.

Электричество есть. Отлично.

Я отправляюсь осматривать дом, включая свет во всех помещениях. Дом забит барахлом, всюду буквально кучи всякой ерунды. Старые бутылочки из-под лекарств, журналы, потрепанные книжки в бумажных обложках, траченная молью одежда – все это кое-как свалено в готовые осыпаться груды.

Могу поспорить, когда объявили приказ об эвакуации, жильцов из этого дома буквально вытащили. Никто не стал бы тратить столько времени на сбор пожитков, чтобы потом все бросить.

Я морщу нос от вони. Пахнет не просто старым тряпьем, это запах животных. Обнаруживаю на кухонном полу пару алюминиевых мисок, одна из них с водой, другая пуста.

Вот и разгадка.

У хозяев дома есть собака или собаки.

Мор – он стоял на коленях перед камином – встает и отряхивает руки, в камине разгорается огонь. Подсвеченный пламенем, Мор выглядит сейчас грозно и слегка зловеще. Он поднимает лук и колчан, которые перед тем, видимо, бросил на пол, и идет куда-то мимо меня.

– Спи, Сара, – бросает он через плечо. Это сказано таким резким тоном, что, если бы совсем недавно он не зацеловывал меня чуть не до смерти, я бы решила, что чем-то его раздражила.

– А ты куда? – спрашиваю я, забеспокоившись при мысли, что он уходит.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

– Патрулировать местность, – отвечает он. – Везде есть смертные, которые охотятся на меня. Они дожидаются ночи, чтобы расставить свои ловушки.

– Вот куда ты уходил раньше, когда Ник…

Лицо Мора мрачнеет от напоминания.

– К несчастью, той ночью я не заметил опасности прямо рядом с нами.

Наверное, это его способ извиниться.

Прикусив губу, я киваю.

– Ладно… Будь осторожен.

Это звучит ужасно неловко. Почему у меня вообще возникает мысль о том, чтобы мой похититель, бессмертный и вообще не человек, был осторожен? Что с ним может случиться?

Выражение лица Мора смягчается.

– Я не могу умереть, Сара, – тихо напоминает он.

– Тебя могут ранить.

Нет, в самом деле, что это за сентиментальность, откуда?

Уголки его рта слегка подрагивают.

– Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы не пострадать. А теперь отдыхай. Я знаю, тебе это нужно.

Тут он прав. Такое чувство, будто тело налито свинцом, словно из него выпустили последние капли адреналина.

Как только Мор уходит, я заглядываю в каждую из спален. Есть две кровати, можно спать на любой, но они какие-то отталкивающие. Может быть, дело в исходящем от них запахе псины или в наваленных на них кучах затхлой одежды, битых тарелок и неопрятных кукол. Мне не хочется ложиться спать ни в одной из двух комнат.

На диване я обнаруживаю стопку сложенных одеял, подхватываю их и устраиваюсь на полу перед горящим камином.

Можно подумать, что после случившегося я буду часами напролет лежать без сна, вспоминая роковые минуты в лесу за домом Ника. Но нет, я засыпаю мгновенно, не успев лечь.

Не знаю, долго ли я спала, но будит меня звук мужских шагов.

Он идет, чтобы убить тебя. Он собирается тебя убить.

Волна страха захлестывает меня, накрывает с головой. Я в панике сажусь, пытаясь сфокусировать взгляд и рассмотреть источник звука.

Ко мне подходит Мор с намотанным вокруг бедер полотенцем.

– Успокойся, – он опускается на колени рядом со мной и заправляет мне за ухо упавшую на грудь прядь каштановых волос. – Это я.

Это всего лишь Мор, существо, которого панически боится весь остальной мир. А я при его появлении чувствую неописуемое облегчение.