– У нас нет ничего ценного, уверяю вас, – голос старушки звучит на удивление ровно, учитывая, что в ее жилище только что было совершено вторжение.

– Мне не нужны ваши вещи, – говорит Мор, – Я нуждаюсь в вашем гостеприимстве.

Женщина с любопытством щурится, рассматривая всадника. Отложив книгу, она поднимается на ноги. Возраст придал ей мягкость и округлость, но при этом чувствуется внутренняя сила, таящаяся в ней.

– Рут, – раздается в глубине дома слабый, с хрипотцой голос, – кто там?

Э-э, он пропустил самое интересное и не заметил, как мы ворвались в дом?

Рут долго не отрывает глаз от Мора, переводя взгляд с лука и колчана на его корону, и останавливается, наконец, на его лице.

– Мне кажется, что это один из Четырех Всадников, дорогой, – Рут смотрит на меня. – И он привел к нам свою подругу.

– Что? О чем ты?.. – слышатся дребезжащие восклицания.

Рут быстро оправляется от шока, произведенного нашим появлением, и начинает суетиться.

– Сейчас, сейчас, вы же, наверное, замерзли. Входите скорее – и ради Бога, закройте за собой дверь.

Мор в недоумении таращится то на Рут, то на оторванную дверную ручку у себя в кулаке. Я толкаю дверь, и она закрывается.

Рут уже хлопочет вокруг меня, помогая снять куртку. Она сжимает мои пальцы в своих сухих ладонях.

– Батюшки, девочка моя! – восклицает старушка. – Холодная, как ледышка. Так и умереть недолго. – Рут поворачивается к Мору и укоризненно цокает. – Стыдитесь, разве можно было так ее морозить.

Шокированный всадник не находится, что сказать, а я пытаюсь не хихикать. Ему точно еще никогда не доводилось встречать милых заботливых старушек.

К этому времени до нас успевает добраться и старик. Выйдя из коридора и увидев нас, он останавливается, как вкопанный.

– Господь всемогущий! – он прижимает руку к сердцу, глядя на Мора. – Так ты не шутила, Рути.

Он опасливо шагает вперед, жадно устремив глаза на всадника.

– Это правда, вы настоящий?

Мор вздергивает подбородок, но выражение его лица не вызывающее, а скорее озадаченное.

– Разумеется, я настоящий, – спокойно отвечает он.

Старик испускает хриплый торжествующий вопль.

– Вот это да! Будь я проклят! Входите, садитесь, Mi casa es su casa, – говорит он.

Более дикой ситуации я и представить не могу. А учитывая несколько последних недель моей жизни, это кое о чем говорит.

Мы оба послушно проходим за радушными хозяевами в кухню, причем Мор – значительно более неохотно, чем я. Он поглядывает на стариков с подозрением, не снимая руки с лука. Он явно не ожидал подобного радушия и не знает, как себя вести. Признать честно, я и сама растеряна.

Рут торопится к плите, ставит чайник, а ее муж жестом приглашает нас к расшатанному деревянному столу.

– Прошу, вы, наверное, устали с дороги, – он выглядывает в окно. – Скверная погода для путешествий.

Опускаясь на предложенный стул, я чуть не плачу. Как же давно я не видела от людей ничего похожего на искреннюю заботу. Надо же, я, кажется, успела забыть, что так бывает.

Старик, прихрамывая, спешит в другой конец кухни, где Рут достает нам кружки.

– Садись, дорогая, я сам, – говорит он.

Рут негодующе фыркает.

– Это тебе нужно посидеть, – ворчливо отвечает она. – Перетрудишь колено, и ночью оно будет тебя мучить.

– Ох, да у меня теперь все – сплошное мучение, – и он вдруг подмигивает мне, а Мор, заметив это, неуверенно поглядывает на нас обоих, пытаясь понять.

Рут с напускным гневом замахивается деревянной лопаткой на мужа, который пытается плечом оттеснить ее.

– Так, ясно. А теперь перестань меня позорить перед гостями и сядь.

– Любит она меня, и все тут, – негромко объясняет нам старик, садясь напротив.

Жена через плечо бросает на него ласковый взгляд.

Всадник, как завороженный, наблюдает за происходящим между супругами.

– Я Роб, а ее зовут Рут, – представляется старик, устроившись на стуле.

Мор наклоняет голову.

– Я Мор, а она – Сара, – говорит он, указывая на меня.

– Мор, – повторяет Роб, в его глазах и страх, и восхищение. Опомнившись, он поворачивается ко мне и учтиво кивает. – И Сара. Очень рад познакомиться с вами обоими.

Я почти так же потрясена и шокирована, как всадник. Мы привыкли к совершенно иным репликам хозяев, а этот диалог сильно отличается от сценария.

– Вы говорите правду? – Мор смотрит на Роба оценивающе. – Вам приятно познакомиться с нами?

– Ну, конечно, а вы как думали! – В подтверждение своих слов Роб громко хлопает ладонью по столешнице. – Часто к вашему порогу подъезжает один из Четырех Всадников Апокалипсиса?

Рут ставит перед каждым из нас по кружке обжигающе горячего ароматного чая.

Я бормочу слова благодарности, обеими ладонями обхватывая кружку.

Мор сосредоточенно склоняется над своим чаем и вдыхает запах, его ноздри трепещут.

Рут садится рядом с Робом, который ласково похлопывает ее по бедру.

– Спасибо за чай.

Они переглядываются, и в их взглядах есть что-то настолько интимное, что я отвожу глаза.

Отставив в сторону кружку, Мор откидывается на спинку стула. На его лице нечто среднее между тревогой и надеждой.

– Большинство смертных принимают меня куда менее любезно.

– Я похож на человека, который боится смерти? – лукаво спрашивает Роб.

Всадник внимательно слушает, прищурив глаза.

– Я одряхлел, все тело ломит, память уж не та, да и ум подрастерял. – Он смотрит на Рут. – Наши дети выросли и оставили нас, а теперь и внуки уже почти взрослые. Если это конец, я рад, что встречу его вместе с женой.

Лоб Мора прорезают глубокие морщины.

– Это не легкая смерть, – признается он.

Не понимаю, почему он старается выставить себя в дурном свете. Эти люди готовы полюбить его.

– Это гораздо лучше, чем мало-помалу выживать из ума и терять память, – подает голос Рут и вздрагивает. – Моя мама так умирала. Терять близких ужасно, но наблюдать, как смерть забирает их по частям, по кусочкам, пока от человека не останется лишь оболочка… – Она качает головой. – Нет, это намного хуже чумы.

– Мы хотели бы остановиться здесь на несколько дней, – говорит Мор. – Саре нужны постель, пища и вода.

Вот опять. Мор будто нарочно старается испортить впечатление этой симпатичной пожилой пары о нас. Но из этого снова ничего не получается. Старички смотрят на меня все так же ласково и сочувственно.