Но под периной было тепло и уютно, и Инга от души порадовалась этому приобретению. Перина была едва ли не первым предметом новой обстановки, которую они с Залесным купили для своей дачной жизни. Уже согреваясь, Инга задумалась о прошлом, вспоминая первый свой приезд на дачу. Сколько же они тут сделали с тех пор, чтобы устроить жизнь по своему вкусу! Первым делом они расчистили участок, выпололи сорняки и посадили цветы и огород. Потом купили в дом новую плиту, диван и стулья. Потом потребовались накидки на кресла, новые занавески, пригодился старенький коврик, который Инга в своей городской квартире заменила на роскошный шерстяной ковер, о котором всегда мечтала. И что? Теперь нужно увезти все эти вещи в город? А куда их там девать?

Инга беспокойно заворочалась под периной. Получалось, что им не удастся забрать те вещи, которые они приобрели для дачи. Придется оставить их Нине в качестве бонуса за доставленные хлопоты. Но нужны ли эти вещи Нине, вот вопрос? Или она потребует, чтобы они освободили от них ее дом?

Тут Инга впервые задалась вопросом: а как Нина намерена поступить с домом своей бабушки? Продаст его еще раз или будет жить сама? Оба варианта казались Инге какими-то неудачными. Жить постоянно в этом доме невозможно, слишком он старый и ветхий. А продать его еще раз… Но зачем тогда выкупать обратно?

– И вообще, откуда у нее взялись деньги на то, чтобы выкупить у нас дом бабушки?

Эта мысль впервые пришла Инге в голову.

Когда Нина сделала им это предложение, Инга лишь восхитилась благородством женщины, которая хотела восстановить справедливость пусть даже и в ущерб самой себе. Но теперь Инга засомневалась. Такое благородство шло вразрез с характером Нины, в котором было очень много мещанского и даже мелочного.

– И ведь вначале плакалась, что Сергей им с детьми даже денег на еду не оставил! Откуда же взялись деньги на дом?

Ну, предположим, Нине мог эту сумму кто-то одолжить. Может быть, ее мама. Но все равно было странным такое неистовое желание Нины вернуть дом себе.

– Человек, способный отдать деньги за дом, который в любую минуту может взлететь на воздух, вряд ли стал бы так категорично возражать против Рустама. Ведь его единственный недостаток заключается в том, что у парня нет ни гроша.

Но зато у Рустама была светлая голова, он запросто мог пойти учиться, а потом и получить диплом о высшем образовании, и наконец, он был порядочным человеком и искренне любил свою Вику. Он был даже готов ждать до ее совершеннолетия, что говорило о силе и глубине его чувства к девушке. Так почему же Нина категорически возражала против Рустама, но в то же время была согласна потерять деньги за дом?

– Может, она не понимает, что дом в любую минуту может взлететь на воздух?

Кстати говоря, и сама Инга, оставаясь ночевать на даче, о такой возможности как-то не задумывалась особо – дом и дом, стоял столько лет и дальше простоит, но сейчас ей стало вдвойне неуютно.

– Черт, я совсем безголовая! И чего я тут осталась? Вещи мне, понимаешь ли, понадобилось собирать! А нет бы подумать, куда я потом все эти вещи потащу!

Инга встала и, закутавшись в перину, подошла к окну. Ей показалось, что за забором мелькнула какая-то тень. От этого ей стало страшно вдвойне. Она уже и сама не знала, чего именно боится. Взлететь на воздух? Ночных грабителей? Или страшных призраков бывавших в этом доме людей?

– Глупости, надо думать о хорошем, – приказала она себе. – Все со мной будет отлично. Если бы мне суждено было умереть в эту ночь, я бы это обязательно почувствовала!

Инга не была сильно верующей, в церковь ходила лишь по большим праздникам, да и то частенько, пойдя туда, поворачивала назад, увидев длинный, змеящийся вдоль церковной ограды хвост очереди желающих попасть в храм в праздничный день. В иные же дни Инге случалось зайти в церковь, поставить свечку за ушедших близких, помянуть их добрым словом, попросить здравия и благополучия для живых. Но если бы она вздумала назвать себя верующим человеком, то сидящие при церкви бабушки обязательно подняли бы ее на смех. Как же! Постов не соблюдает, к исповеди не ходит, причащалась два раза в жизни, да и то оба раза с огромной натяжкой можно было назвать полноценными.

И все же Инга по какой-то непонятной причине была уверена, что Бог ежесекундно печется о всякой живой твари на земле, и о самой Инге тоже. Поэтому если прислушиваться к своим ощущениям, то обязательно угадаешь время своего последнего вздоха. И сейчас, хотя она и ощущала неясную тревогу, но предчувствия, что это ее последняя ночь на этой грешной земле, все же не было.

– Все хорошо, – словно мантру, бормотала Инга одну и ту же фразу. – Все замечательно.

Так, успокоив себя и погрузившись в своего рода транс, Инга незаметно задремала под теплой периной. Но сон ее был неглубок, и среди ночи она внезапно пробудилась, словно от толчка в бок. Вокруг было темно, но ощутимо тянуло гарью и раздавалось какое-то потрескивание. Инга принюхалась и убедилась, что пахнет дымом.

– Это еще что такое? – вскочила Инга на ноги.

Первая мысль, которая мелькнула: она забыла где-то в доме погасить свечку, и от этого случился пожар! Но потом Инга вспомнила, что ставила все свечки в стаканы, чтобы не закапать воском поверхности. Значит, и пожара случиться не могло. Но все равно мысль о свече не давала ей покоя. Она выбежала из спальни, миновала гостиную и, распахнув дверь, оказалась в кухне. И тут же у Инги из груди вырвался возглас:

– Мамочка моя!

Потому что вся кухня пылала основательно. Горели занавески, горел пол, и тонкие огненные змейки уже пробирались вверх по стенам.

– Пожар! – завопила Инга что было сил. – Горим!

Ждать было нельзя. Инга заметалась по кухне, схватив черпак и расплескивая вокруг себя воду. Но вода в ведре быстро закончилась, не причинив вреда огню. Инга кинулась в сад к насосу и шлангу. Забыв, что электричества все равно нет, она повернула выключатель. Никакого результата. А языки пламени – Инга видела это через окна кухни – уже вовсю плясали по помещению.

– Господи, сгорит же все! – простонала Инга.

И тут, словно по волшебству, вспыхнули уличные фонари, а за ними загорелся свет и над колодцем.

– Свет! Дали свет!

Инга быстро включила насос и с облегчением услышала знакомое шуршание в поливочном шланге. Это вода поднималась по нему наверх. Не теряя даром времени, Инга помчалась в кухню. Напор воды из шланга ударил в полную силу как раз в тот момент, когда она вбежала в полыхающее в полную силу помещение. Теперь горели не только пол и стены, полыхали также и потолок, и мебель.

Но тугой напор воды подоспел вовремя. Как только огонь почувствовал, что ему оказано сопротивление, он загорелся еще яростнее. Казалось, что Инга поливает не водой, а какой-то горючей смесью, например бензином. Но Инга не сдавалась, она поливала и поливала водой из шланга, действуя по неопытности, без всякого разбора и направляя струю в те места, где полыхало ярче всего. Ей казалось, что это никогда не кончится, что ей не отстоять дом. Но она не отступала, решив, что, пока есть вода в колодце, она не сдастся.