Найдется какой-нибудь Уот Тайлер, или Оливер Кромвель, и прощай, головушка родная, ты так катилась, с плеч слетая…

– А колокольня для чего?

– Подавать сигнал тревоги.

Лиля хмыкнула.

Да, если бы она решила захватить Кардин, мост она бы точно захватила.

Как?

Да элементарно. Подкупом. Чего множить сущности без необходимости? Старик Оккам советовал не усложнять жизнь, вот и нечего. Нет такой крепости, которую не взял бы осел, груженый золотом. Хотя – нет. Одна была. Брестская крепость.

Но вряд ли здесь – тот случай.

– А что еще интересного есть в городе?

_____________________________

* коридор с углекислым газом – египетское изобретение. Может, и более раннее. Он шел резко под изгибом вниз, потом так же, под изгибом вверх. В нижней точке устанавливаются сосуды с известняком, заливаются уксусом – и углекислый газ пошел. Без противогаза – человек не выживет. (Прим. авт.)

***

В следующие четыре часа Лиля и Мири побывали в центральном храме Кардина.

Величественное сооружения стремилось ввысь всеми своими шпилями, и сильно напоминало почему-то Кельнский собор. Красиво…

Внутри было не хуже.

– Его величество Гардвейг альдона Петерса не уважает, – шепнул «по секрету» Гэл, в храм молиться не ездит, и жертвовать на него не дает. Говорит, если ты достаточно богат, чтобы жертвовать на Храм, значит, можешь и чего полезного сделать. К примеру, дорогу замостить. Или доходный дом построить.

Лиля хмыкнула. Вот это отношение ей было и близко, и понятно. А что?

Есть у тебя деньги, так ты не купола золотом покрывай, а приют для бездомных финансируй, к примеру. За последнее тебя что Бог, что Альдонай всяко сильнее одарят, чем за первое. Если уж торговаться.

Да, если приглядеться, и фрески были кое-где облупившиеся, и посуда не вся из золота, что-то и из серебра было, и полы кое-где выщерблены…

Поправлять надо. Но если вопрос стоит так, что все равно все король отберет…

Лиля альдону Петерсу сильно не завидовала.

Но сувенирчики для Миранды и Джерисона все равно купила, и в ящик для пожертвований бросила достаточно много, чтобы это углядел один из патеров.

Направился к Лиле этакой целеустремленной походкой, поклонился.

– Госпожа… ваше сиятельство?

Увидел графские изумруды.

– Графиня Иртон.

– Патер Лион, к вашим услугам.

– Рада знакомству, патер. Это моя дочь, виконтесса Миранда Иртон.

– Очаровательный ребенок. Простите, ваше сиятельство, видимо дочь пошла в вашего супруга.

– Верно, мой муж черноволос и синеглаз, – улыбаясь подтвердила Лиля.

– А вот очарование ваша дочь взяла от матери, это несомненно.

Миранда одарила патера улыбкой.

– И уши у меня тоже материнские, правда?

– Мири! – одернула дочь Лиля. И с грустью подумала, что увы – приличной юной барышни ей не вырастить. Ехидна будет, язва и вредина. Никакого почтения ни к старшим, ни к церковникам.

– Мам, а ты в это не веришь?

– Верю, верю. Буду драть – проверю.

Угрозу Миранда поняла, и притихла. Патер подумал пару минут.

– Вы приехали из…

– Ативерны, господин.

– Я никогда не был там. Говорят, это замечательная страна?

– Родной дом – всегда самое замечательное место на земле, – кивнула Лиля.

– Вы приехали сюда с супругом?

Лиля вздохнула. Ходить вокруг да около можно было долго, а патер настроился на беседу. Ну и ладно, не посылать же его…

– Мы сопровождаем супруга. Вы наверное, в курсе, что заключен договор между нашими странами, и ее высочество Мария станет женой нашего принца?

– О, да! Пусть Альдонай благословит этот брак!

Лиля благочестиво осенила себя Знаком.

– Я буду тоже молиться за это.

– Давайте же помолимся, дитя Альдоная. Он обязательно услышит вас…

Лиля вздохнула, но позволила увлечь себя к иконам. И честно простояла на коленях минут десять, шевеля губами. Хорошо, молиться вслух от нее никто не требовал, а про себя…

Так можно что хочешь повторять. Вот Лиля и повторяла, виды переломов, и их лечение. И думала, что надо бы молитвенник перечитать, а то так и засыпаться недолго. Местные все это «на отлично» знают, ночью разбуди – оттарабанят, а она? Подзабыла она молитвенник за последнее время, ох, подзабыла. А зря.

Так и засыпались великие разведчики. А ей нельзя, у нее еще дома дела.

Молитва закончилась еще одним пожертвованием и предложением исповеди. Лиля честно отпихалась, она—де недавно исповедалась и не уверена, что уже созрела для такого интимного дела. Исповедь – это ведь очень личное, считай, прямое обращение к Альдонаю. А для этого тоже надо созреть.

Патер Лион покивал, согласился, и пригласил ее сиятельство заходить в любое время.

Лиля поблагодарила и откланялась.

Спасибо, но мы до дома подождем, до патера Воплера. Он и выслушает, и поймет, и что самое главное – никому не передаст. А то знаем мы те секреты…

Даже если патер искренне исполняет свой долг, кто сказал, что рядом не сидит милый и добрый человек со слуховой трубкой? Который тоже исполняет свой долг, но уже по-другому.

Нет, такого нам не надо. И даром не надо, и с доплатой не надо, а уж себя закладывать да за свои-то деньги? Вот еще не хватало!

***

Лиля посмотрела и на кардинский рынок, но заезжать не стала,, здоровье дороже. Даже издали этот рынок напоминал кипящий котел… тут не то, что кошелек – лошадь из-под тебя сопрут, не заметишь. Побывали они и на пристани. Река Дин к сожалению королей Уэльстера, отличалась пакостным характером. А именно – отмелями. Песчаными, илистыми, наносными и в самых неожиданных местах. То есть корабли с хорошей осадкой по ней просто не могли пройти. Максимум – какие-нибудь плоскодонки.

Чистить?

Бесполезно. А стаскивать корабль с мели каждые полчаса, это развлечение для сильных духом. Короли Уэльстера не сомневались, что это занятие значительно обогатит лексикон матросов, но сократит число кораблей. Да и на починке разоришься.

Так что Лиля побывала на пристани, полюбовалась скоплением парусников и плоскодонок, они с Мири понаблюдали за чайками и соблазнились на здоровущую рыбину. Подумали, и купили – три. Свежевыловленная рыба, да поджаренная, это ж счастье! А если еще с молодой картошечкой, и с гарниром… Это для понимающих людей.

Ну а когда рыбка есть, ее надо кухарке отвезти. И побыстрее, ибо холодильников еще не придумано. Так что отправилась вся веселая компания домой.