Денис моргнул. Это было весьма неожиданно, что и говорить. Неожиданно… и круто! Да, круто, черт побери!

– А я… успею? – озадачился он. – Сами же говорили…

– Насчет этого вообще не переживай, – отмахнулся Валентиныч. – Ты что, не знаешь, что на нее целый штат литнегров работает? А вот ты будешь не негром, а именно соавтором. От тебя требуются нестандартные повороты, сюжетные линии, чтобы прямо за горло брало, понимаешь? И книжечки видишь какие маленькие? Будете их как блинчики выпекать. Ать-два, и в дамки. Деньги опять же.

– Ну… Валентин Валентинович, кто ж от такого отказывается, – пробормотал все еще ошарашенный Денис.

– Ты ведь знаешь, наша «Аэгна» не очень большое издательство, оно даже в пятерку лучших никогда не входило, – пожаловался, как своему, Валентин Валентиныч. – Но на сегодняшний момент у нас есть две звезды, она и ты, а этим проектом мы хотим и вас, и себя вывести на новый уровень. На осуществление этого все силы бросаем. Тут нужно быстро рынок заполнить, поэтому скорость очень важна, – увещевал писателя издатель.

Тут и спорить было не о чем.

Вот так странно завершился для Дениса его визит в «Аэгну».

На тот момент Вишняков хоть и был известным, но еще не таким топовым, как хотелось бы, и любая реклама его имени оказалась кстати, тем более такая – работа с настоящей примой. Пусть не высокой российской литературы, но весьма читаемой и почитаемой женской аудиторией, а она, как известно, самая многочисленная. Он подписал контракт, встретился с примой, вполне себе мило поговорили в кабинете главреда. Нормальная тетка, а уж сплетен о ней всяких ходило…

А дальше Вишняков без особых проблем включился в работу. Новая струя оживила. Это действительно оказалось забавным – не особо напрягаясь, он выдавал какие-то совсем сумасшедшие финты и повороты, они встречались или созванивались с Варенцовой, и он вываливал на нее ушат идей. Прима хохотала, говорила: «Пуля пошла!» – и передавала его идеи дальше.

А самое главное, новая работа отвлекала его от боли, которая поселилась у него внутри, как солитер, нет, даже как выжирающий внутренности чужой из фильма Ридли Скотта. Конечно, Денис пытался звонить жене. Она не брала трубку. А он, вместо того чтобы приехать, супился и вновь погружался с головой в писательство. А чтобы отвлекаться иногда от работы, он полюбил кататься в одиночестве по ночному городу и думал, думал, думал… Ему казалось, что он все время ездит по кругу.

Пиар-кампания действительно оказалась грандиозной настолько, что меньше чем через полгода, за которые они с Варенцовой успели написать три сумасшедших детективных фэнтези, где реальность сплеталась с историческим лубком и совершенно отвязной фантасмагорией, Вишняков попал в тройку самых читаемых авторов в России, затмив даже свою соавторшу.

Это казалось Денису параллельной реальностью. Ему в каком-то смысле было даже легче отгородиться от мира этим щитом. Конференции, интервью, которые устраивал ему уже не друг Мишка, созвоны, встречи с поклонниками, блог, который ему пришлось завести…

Кстати, с Мишкой они тоже не особо встречались. И созванивались крайне редко. И дело тут не в занятости обоих – между друзьями, как до того между Денисом и женой, начал отчетливо сквозить холодок. И от него Вишняков тоже, как за щитом, укрывался все той же работой…

Естественно, ему теперь было не до так и не дописанного романа «Дьявол в сердце ангела». Но и про скандинава Вишняков писать не переставал. «Олаф на перепутье», «Олаф несокрушимый», в голове зрела книга «Последняя любовь Олафа»… В прессе появились осторожные заметки о том, что «сага про Олафа-варвара» больше, чем просто чтиво, а двойное имя на обложках фэнтези-детективов, которые выпускались в параллель приключениям скандинава, пошло весьма на пользу содержанию. И вовсе даже не из-за примы, а, скорее, даже наоборот… Варенцова по вполне понятным причинам отнеслась к этому без восторга, запоздало почувствовав угрозу своей сольной популярности. Валентиныч махал рукой и советовал не обращать внимания – все едино «негры пашут, а публика к твоему имени уже попривыкла и скушает все, что ей скармливают», – и ваять опусы про скандинава дальше. Вишняков и ваял…

А вот с Мирославой все покатилось настолько под гору, что Денис даже перестал сопротивляться. Он смирился. Маргарита тоже куда-то запропастилась, даже на работе они не встречались, словно она рассосалась, как леденец, но Денису было все равно. Краем уха он услышал, что она пошла на повышение, перейдя в другое издательство, покрупнее… Да ну ее к черту.

Но проблемы на семейном фронте привели Дениса к ощущению того, что почва постепенно уходит из-под ног, словно шатающаяся табуретка у самоубийцы, решившего повеситься, «но это еще не окончательно». Денис плыл по течению, но, похоже, погружался на самое дно. Все, что он делал, было по инерции. Впереди с серым флагом маршировала депрессия…

Вишняков немного надеялся, что позвонит или теща или тесть, хотя бы по квартирному вопросу. Он-то, конечно, безропотно покинул бы жилплощадь. Но зато это стало бы поводом хоть к какому-нибудь общению с женой, которая упорно не брала трубку. И даже удалилась из всех социальных сетей. Она и раньше-то не являлась интернет-зависимой, а теперь… Самого страшного Денис не предполагал. Во-первых, бомба два раза в одну воронку не падает, а потом, если бы случилось страшное… его как раз бы нашли.

Иногда он писал Мирославе эсэмэски и сообщения в ватсап. Они были получены и прочитаны, но оставались без ответа… Приближался Новый год. Денис остро вспомнил, как они проводили праздники всей семьей. Как было суетливо и шумно, но это был домашний родной шум. А теперь в квартире стало тихо, как в склепе. Чисто, красиво и мертво. Без голосов Вани и Катюши их жилище превратилось в гробницу. Вишняков включал громкую музыку. Это помогало ровно на две-три песни. Вдобавок он забыл про день рождения Мишки, который они со студенческих времен встречали вместе, будь то дружеские посиделки вдвоем или праздник большой компанией – с женами, детьми, общими знакомыми…

В тот день Дениса позвали на съемку для программы на одном из центральных каналов. Пусть не на сольную, но это было и чертовски приятно, и полезно для карьеры. Был прямой эфир – грех отказываться от такого. Конечно же, он подтвердил свое присутствие. Но при этом главный друг его жизни совершенно вылетел у Вишнякова из головы.

На другой день Мишка позвонил и сухо поздравил с эфиром: «Видел, старик. На взлет пошел, молодец…»

«Неужели завидует?» – удивился Денис его тону. «Не зазвездись, дружище», – все так же холодно и как-то отстраненно посоветовал Мишка и отключился. «Все-таки завидует», – неприязненно констатировал Денис, так и не вспомнив. Неделю спустя все же решил позвонить, но телефон друга был вне зоны доступа. «На задании», – подумал Вишняков – Мишка все же был тележурналистом. Но закадычный приятель не брал трубку и на следующий день, и в другие дни. Когда Вишняков сопоставил даты и сообразил, что шутка о его звездной болезни не совсем и шутка, его ожгло запоздалое раскаяние. Он кинулся звонить снова, но увы. Или занято, или «абонент – не абонент»…