Денис снова влез на стол – люстра подождет – и снял папку. Заломленный правый уголок, красные и синие полоски маркера, перевязана белыми тесемками… Как же он мог забыть, что полгода назад, когда закрутилась эта эпопея с Варенцовой, он в сердцах забросил туда свою рукопись?! Да, вот они, страницы синопсиса, наброски. Может быть, все это бред? Зачем ему это? Какой роман ему писать? Тот, где дьявол «плохой», или тот, где он спаситель человечества?

Вариант с «плохим» дьяволом нравился Мирославе. А Мирослава выходит замуж… Что ж, она имеет на это все права. Она имеет право быть счастливой. С таким мужем, как Денис, видимо, и вправду каши не сваришь. Каша у него в голове. Как же он запутался…

И тут снова вспомнились слова «друга»: «Когда ты окажешься на самом краю, когда поймешь, что тебе все же нужна моя помощь, только позови…»

Вот сейчас он по-настоящему был на краю. Он чуть не лишил себя жизни. Он снова попал в какой-то нереальный мир, экскурсия в который как пить дать была устроена самим «другом». Его жена, его Мира, сейчас неизвестно с кем. Его дети, возможно, зовут папой чужого дядю. Но нет злодея, который все это совершил, а если уж быть совсем честным с самим собой, то сам Денис всему виной. Он, как говорится, сам себе злобный Буратино. Неизвестно, какая помощь ему сейчас нужна, но папка была самым недвусмысленным знаком. Какая-то часть его жизни поставила точку. И даже enter. Который абзац. И это действительно полный абзац. Баста… Все возвращается на круги своя.

Сжав папку с рукописью в руках и пустыми глазами глядя в пространство, Денис еле слышно прошептал: «Где ты?! Я перестал понимать, что мне делать. Я перестал понимать, зачем мне жить…»

– Ну что, совсем тебя припекло? – сочувственно спросил «друг», как ни в чем не бывало выходя из зеркала.

Денис сидел на кухне. Его собеседник присел на соседний стул.

– Красивый стул, – оценил он, неспешно оглядываясь. – И ремонт красивый. Грамотно и вполне стильно. Люстра только помпезная слишком и для этой гостиной не слишком подходит. Она бы в аккурат сгодилась в том доме, куда ты сегодня невзначай заскочил на огонек – там потолки, может, такие же высокие, но площадью побольше…

– Это ты меня туда привел? – в лоб спросил Денис.

– Это ты себя туда привел, – спокойно ответил дьявол. – Помнишь анекдот про француженку? Снится ей, что она бродит по ночной Ницце. А за ней, прячась в тени, крадется мужчина. Куда бы она ни свернула, куда бы ни пошла, он идет за ней как привязанный. Она убыстряет шаг, и он увеличивает скорость. Наконец она бросается бежать и влетает в подъезд. Вот просто как ты сегодня. Слышит за собой топот преследователя, вскакивает в лифт, надеясь, что успела… Ан нет, не успела, и в последнюю секунду он ужом проскальзывает за ней в кабинку. Француженка в отчаянии заламывает руки: «Что вам надо, мсье?!» – «Не знаю, мадам, – невозмутимо отвечает он. – Ведь это ваш сон». Ну, вот как-то так.

Денис молчал. Ему было нечем крыть.

– Знаешь, я все никак забыть не могу, как ты ту китаяночку отметелил, – безжалостно продолжал сатана. – Впечатлительный слишком. Ну да, та «черная месса» даже на меня подействовала угнетающе. Но почему кто-то должен страдать от того, что ты впечатлительный? А кого в следующий раз изобьешь? Жену? Ребенка? Тещу? Соседку Анну Мироновну?.. Шучу… Хотя это смех сквозь слезы.

Вишняков молчал.

Дьявол встал, с хрустом потянулся и в задумчивости прошелся по кухне, трогая плитку на стене:

– Нет, правда, хороший ремонт, зря она так… Но вернемся к люстре. Точнее, к крюку. Такое впечатление, что ты эту люстру только из-за крюка и брал. Вешаться, значит, решил… умно, ничего не скажешь.

И резко придвинулся к самому лицу Дениса:

– Думаешь, я был бы этому рад?

Тот отшатнулся.

Несколько секунд дьявол пристально смотрел ему в глаза – холодно, оценивающе, как до этого на новый стул. Затем взгляд его смягчился, он усмехнулся:

– Ну ладно, хорошо, уболтал, признаюсь – это я тебя в это приключение втравил, когда ты голыми пятками по морозу сверкал.

– Не сомневался, – отвернувшись, сказал Денис.

– А подумать, зачем мне это было надо, религия не позволяет? – прищурился собеседник. – Видишь ли, я не верю в душеспасительные беседы. Толку от них никакого. А вот хорошая встряска всегда в голове ставит на место сдвинувшиеся шарики. Так что я не стал отговаривать тебя лезть в петлю. Вместо этого… Ну, ты сам мог оценить. И, как видишь, результаты налицо. Не повесился, живой сидишь в уютной кухне, душ принял, чаю попил, даже с коньячком… А чтобы вернуть тебя в это состояние, нужна была хорошая оплеуха. Как пощечину дают, когда у человека истерика. А кто дает пощечину человеку в истерике? Правильно. Тот, кто хочет, чтобы человек из истерического состояния вернулся в нормальное.

Денис оторопел. Такой поворот совершенно не приходил ему в голову!

– Не сомневался он, – в тон ему скорбно и тихо сказал дьявол. – И опять ты меня обидел. Кому ты там моления-то воссылал, чтобы тебя со страшной лестницы сняли? Нет, ты так и не выбрал сторону, оттого у тебя все идет наперекосяк. Куда ты бежал-то? Домой, к крюку? Может, хочешь продолжить начатое? Так ты не стесняйся. Мы ж свои, правда?

Денис снова замолчал. «Друг» бил его железной логикой, как котенка. Может быть, именно этого ему, Денису, и не хватало? Он просто заигрался, заблудился в очередной раз и пошел не туда… Он бы еще в храм пошел. Нет уж. Бывали. Просили. Просили в одном месте, получили в другом…

Но в сознании Дениса парадоксальным образом появилось новое чувство. Чувство противления. Почему дьявол всегда и во всем прав, а он, Денис Вишняков, вечно ошибается? По сути, игра шла в одни ворота – в его, Дениса Вишнякова, ворота, и сколько ни маскируй это оборотами вроде «Наверно, это я виноват», чувство того, что тебя ведут, словно теленка на шворочке, не пропадало.

– То есть ты до сих пор сомневаешься, что я могу быть, как ты говоришь, «хорошим», и считаешь меня монстром? – эхом его мыслей изрекал сатана, ничуть не издеваясь. – Знаешь, Денис, когда-то ты спросил меня, почему из всех твоих коллег по цеху я выбрал тебя. Отвечу – потому, что я заметил твой несомненный талант видеть мир таким, каков он есть, но при этом чувствовать те глубинные мотивы, те причинно-следственные связи, что двигают им. Проще говоря, ты был самым свободным из всех талантливых ребят, но самый свободный еще не значит свободный. Я вижу, и теперь еще с большей ясностью, что «культурный код», «коллективное бессознательное», а говоря попросту – манипулятивный бред владеют тобой, как и любым другим человеком из плоти и крови.

Он снова прошелся по кухне, потрогал цветок на окне, взял стоящую рядом синюю леечку, полил засохшую землю. Денис провожал расширившимися глазами каждое его движение, и снова в сознании его произошел переворот. То, что он считал злом, снова обернулось благом. То, что казалось ему издевательским мороком, просто было альтернативной реальностью, только и всего. Чистый и уютный новый дом. Вся семья в сборе. Они с Мирославой снова вместе. Прибавление в семье. Новый год…