— Мегера, — рычит он. — Ты играешь в опасную игру. — Его взгляд скользит между моими глазами и моими губами.

— О да? — Я спрашиваю, наклоняя голову в сторону. — Почему это, Теодор?

— Потому что ты только что решила свою судьбу навсегда.

Его губы обрушиваются на мои, и, клянусь гребаным Богом, все мое тело кричит от радости.

Его хватка на мне усиливается еще сильнее, притягивая меня вперед, так что наши тела соприкасаются настолько, насколько это возможно, его твердая длина прижата к моему животу, когда его язык вторгается в мой рот.

Он целует меня, как умирающий с голоду человек, и я единственное, что может сохранить ему жизнь. Его движения, его одержимость почти насильственны, когда его язык глубоко проникает в мой рот.

Это полностью поглощает меня, но в то же время этого далеко недостаточно.

Все вокруг нас перестает существовать, музыка затихает, а люди исчезают, когда мы, наконец, поддаемся окружающему нас дерьму и просто признаем правду.

Это. Мы.

Это происходит.

Возможно, это худшая идея в мире. Возможно, мы движемся к катастрофе, но в этот момент мне действительно насрать на то, что может произойти после поцелуя, после окончания этой ночи. Все, что я знаю, это то, что я никогда не хочу, чтобы он меня отпускал.

Отпуская мое бедро, его пальцы запутываются в моих волосах, прежде чем я откидываю голову назад, и я оплакиваю потерю его губ… пока они не опускаются на мою челюсть, и он продолжает целовать, продвигаясь к моему уху.

— Скажи «да», — выдыхает он мне в ухо.

— Ч-что? — Я заикаюсь, моя голова кружится от похоти, и я не могу сосредоточиться.

— Скажи «да», — снова требует он.

И, несмотря на мое здравомыслие, когда дело касается этого мужчины, мои губы приоткрываются, и я выдыхаю: — Да, — потому что я знаю, что, несмотря ни на что, он не причинит мне вреда. И если он это сделает, вы можете быть чертовски уверены, что я умоляла об этом.

Его рука находит мою, и меня тащат сквозь вращающуюся толпу.

Один быстрый взгляд через плечо, и я вижу, что Стелла смеется надо мной, танцуя, прежде чем Себ захватывает ее губы, и наша связь обрывается.

Тео направляется к двойным дверям в задней части, игнорируя короткую очередь в дамский туалет, пока не добирается до двери в конце, на которой висит табличка с надписью: «Только для персонала».

— Тео, мы не должны…

Резкий рывок за мою руку прерывает мои аргументы, и я быстро оказываюсь прижатой к дверному косяку, а его темные, голодные глаза сверлят мои.

— Мы должны, — выдыхает он, наклоняя голову, чтобы его губы снова коснулись моих. — Прямо сейчас, блядь.

Дверь рядом со мной открывается, и меня толкают обратно в темноту.

— Боже мой, это безумие, — выдыхаю я, аварийное освещение над нами отбрасывает достаточно света, чтобы я видела, как он крадется ко мне, как голодный лев к своей добыче.

Мое сердце гремит, и моя сердцевина пульсирует, зная, что должно произойти.

— Теооо, — визжу я, когда он хватает меня за ноги, и мои ступни отрываются от пола.

Мое сердце подскакивает к горлу, когда я лечу по воздуху, полностью в его власти.

Моя спина сталкивается с твердой поверхностью, и мои трусики стягиваются с ног, прежде чем мои бедра раздвигаются, и его голова опускается.

— Боже мой, — кричу я, когда его язык сталкивается с моей чувствительной, нуждающейся кожей.

Удовлетворенное рычание раздается глубоко в его груди, делая ощущение того, что он облизывает меня, намного более интенсивным.

У меня кружится голова, когда он ест меня, как умирающий с голоду человек, и я понимаю, что отчаяние, которое я видела в его глазах снаружи, было не его потребностью кончить, а его потребностью сделать меня своей. И что-то подсказывает мне, что если бы я назначила время для этого, как только я сама получу оргазм, он охотно бы ушел отсюда, не получив своего, но с удовлетворением, что я получила свое.

Мысль заставляет мое сердце петь.

Запустив пальцы в его волосы, я пытаюсь притянуть его ближе, отчаянно нуждаясь в большем, когда мой оргазм начинает нарастать.

Моя кожа горит, чувствуя, что она слишком мала, чтобы соответствовать моему телу, когда он поднимает меня все выше и выше.

В ту секунду, когда он засовывает в меня два толстых пальца, я балансирую прямо на краю обрыва, более чем готовая нырнуть рядом с ним.

— Кончай для меня, Мегера, — рычит он, загибая пальцы в нужном месте.

Мои пальцы на ногах сгибаются, спина выгибается, и я выкрикиваю его имя, когда мое освобождение захлестывает меня.

Это продолжается и продолжается, и когда он, наконец, отстраняется, его подбородок блестит в минимальном свете сверху от моего освобождения, по моему телу пробегает дрожь.

— Черт возьми, ты такая красивая, детка.

После его слов, он хватает меня за перед платья и стаскивает с того прилавка, на котором он меня разложил. Он притягивает меня к своему телу, его хватка на моей голой заднице обжигает, прежде чем моя спина ударяется о дверь.

— Тео, — я задыхаюсь, когда обжигающий жар его члена проникает в мои складки.

— Скажи «да», детка, — снова требует он, как будто есть хоть малейший шанс, что я когда-нибудь скажу «нет» прямо сейчас.

— Да. ДА. Трахни меня, босс.

Его бедра толкаются вперед, в то же время он опускает меня, и он наполняет меня так чертовски хорошо, что я чувствую его повсюду.

— О Боже мой, — стону я, мои пальцы впиваются в его плечи, пока я пытаюсь приспособиться к его размеру.

Черт, я скучала по этому ожогу.

Вцепившись в мягкую кожу под моим ухом, он сосет, пока я снова не начинаю звать его по имени. Мои бедра сжимаются, когда пятки впиваются в его задницу, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался.

— Ты в порядке? — Он шепчет, и мое сердце падает в груди, что даже в этот момент жестокий, развратный монстр передо мной действительно думает проверить, все ли со мной в порядке.

— Да, да, — повторяю я, хватая его за плечи, желая, чтобы между нами было не так много одежды, и чтобы я могла царапать его кожу, пока не оставлю свои следы.

В ту секунду, когда он двигает бедрами, все мои мысли вылетают из головы, и я полностью сосредотачиваюсь на том, что он делает со мной.

— Чертовски скучал по тебе, Мегера. Чертовски сильно скучал по тебе, — стонет он, как будто испытывает физическую боль.

— Тео, пожалуйста. Трахни меня так, словно я принадлежу тебе.

Я задыхаюсь, когда его рука обхватывает мое горло. Он откидывает голову назад и так пристально смотрит мне в глаза, что я клянусь, он смотрит прямо мне в душу. — Ты, блядь, действительно принадлежишь мне, Эмми Чирилло.