В половине седьмого он позвонил:

– Саша, через полчасика заеду за вами, вы невозражаете?

– И куда мы поедем?

– В «Леонардо».

– Это что такое?

– Очень недурной итальянский ресторан. Вам полчаса насборы хватит?

– Вполне.

Я надела тот серо-голубой костюм, который Лика мне купила ввозмещение желтых тряпок. Причесалась, освежила макияж и понравилась себе.Свободная интеллигентная женщина собирается на свидание. И вдруг я подумала: насвидание я не ходила уже четырнадцать лет, с того дня, как вышла замуж заГлеба. Потом были другие радости, но вот свиданий не было. От этой мысли у меняподнялось настроение. Александр Андреевич зашел за мной и принес чудный букетлилий, белых и розовых.

– Ох, спасибо, какие красивые… Надо найти вазу…

– У мамы в доме всего одна ваза, вон в горке стоит.

Ваза была чудовищной. Что называется, богатой – в выпуклыхраззолоченных узорах. Я замялась.

Но он понял мое замешательство, рассмеялся и достал сверхней полки кухонного шкафчика простой белый кувшин:

– Подойдет?

– Да, спасибо, – с облегчением выдохнула я.

В кувшине лилии выглядели восхитительно.

– Прелесть, спасибо, – улыбнулась я.

– Ну что, вы готовы? Тогда поехали, я проголодался.

– Это далеко?

– Да нет, в центре.

Мы сидели в ресторане, ели очень вкусную рыбу, какие-тосалаты, пили прекрасное вино, говорили о чем-то, и мне было хорошо. Ячувствовала, что нравлюсь ему, что он волнуется, и мне это льстило.

Странно, он абсолютно ничем не напоминал свою мать.

– Александр Андреевич, в вас есть восточнаякровь? – спросила вдруг я.

– Конечно, мой отец был наполовину татарином.

– А что в Москве делают корабелы?

– Надо же, вы запомнили, что я корабел… Ну что ж, могурассказать. Я с детства мечтал о море. В то время мальчишки хотели в основномстать космонавтами, я хотел быть военным моряком. Но из этого ничего не вышло,меня не взяли по состоянию здоровья. Мы тогда жили в Ленинграде, и я пошелучиться на кораблестроителя, этим и после института занимался, а когда началасьперестройка, пришлось переквалифицироваться и переехать в Москву. У меня тогдабыла семья, дочь…

– А где теперь ваша семья?

– С женой мы развелись, а дочка уже взрослая, вышлазамуж за финна и живет в Турку. Потом я еще раз был женат, но, как говорится,без последствий… Саша, вы очаровательны… Чем дольше на вас смотришь, тем выкрасивее. Ваша красота не бросается в глаза, но уж если задержишь на васвзгляд, невозможно оторваться. Расскажите что-нибудь о себе.

– Не хочется. Да и нечего. В моей жизни все более чембанально.

– А по-моему, наша с вами встреча совсем не банальна. Япривез продукты маме и встретил женщину своей мечты.

– Здрасте, я ваша тетя! – вырвалось у меня.

– Вы смешная. Нет, правда, не сочтите это тоже забанальность, но я часто вспоминал ваше лицо, эти удивительные глаза… И вдруг выоткрываете мне дверь… Я в первый момент решил, что у меня галлюцинации. А выхоть раз обо мне вспомнили?

– Если честно, то нет. Мне было не до того.

– Саша, а ваш муж знает, где вы?

– Нет. И не нужно. Я не хочу.

– У вас есть дети?

– Увы.

– Увы – есть или увы – нет?

– Нет, у нас нет детей. Увы.

– И кто виноват в разрыве?

– Александр Андреевич, не надо сейчас об этом говорить.

– Ох, простите, вы, конечно, хотите забыть обо всем, ая лезу с расспросами. Больше не буду!

И вдруг в моей сумке заверещал сотовый телефон.

От неожиданности я вздрогнула. Мне еще никто по нему незвонил.

– Алло!

– Сашенька, детка, это я! – донесся до меня слабыйи какой-то ломкий голос бабушки. – Где ты сейчас, девочка?

– Бабушка, я в ресторане. Что-то случилось?

– Саша, прошу тебя завтра с самого утра пойти вкаспамат…

– Куда? – не поняла я.

– В каспамат. Ах, у вас же это по-другомуназывается, – кажется, банкомат. Возьми распечатку. А потом обязательнопозвони мне. Сразу же, очень тебя прошу.

– Бабушка, что случилось?

– Это очень-очень важно. Мне трудно говорить, дозавтра, Сашенька.

Она отключилась. Я сидела в полной растерянности.

– У вас есть бабушка? – ласково улыбнулсяАлександр Андреевич.

– Да. В Израиле. Она очень старенькая, а меня к нейпочему-то не пустили. Впрочем, это неважно.

– И что бабушка от вас хочет?

– Да так, просит кое-что сделать… неважно. – Мнене хотелось посвящать его в мою жизнь. Зачем?

– А кто же вас не пустил к вашей бабушке? –продолжал допытываться он.

– Посольство. Мне не дали визу. Но я не хочу сейчас обэтом говорить.

– Понятно. Это означает – не лезь куда не просят.Хорошо, не буду. Кстати, я тут пораскинул мозгами насчет вашеготрудоустройства…

– И что?

– Есть одна, по-моему, неплохая мысль, но осуществитьэто можно будет только через две недели. Ваш работодатель вернется в Москву, ия вас сведу. Полагаю, это устроит и его и вас.

– А что это за работа?

– Саша, я пока ничего говорить не буду, этот человексейчас далеко, связаться с ним я не могу. Но как только, так сразу… И еще… Язавтра вынужден на десять дней уехать. Вы можете пообещать, что за это времяникуда не слиняете?

– Мне совершенно некуда линять. К тому же довозвращения вашей мамы я просто не могу слинять, я должна поливать цветы ивообще… Для меня двести долларов – немаленькие деньги.

– А вдруг вы помиритесь с мужем, как я вас тогда найду?Или тогда вам не нужна будет работа?

– Я никогда не помирюсь с мужем, то есть я с ним и нессорилась. Я не вернусь к нему, это уж точно. Так что вы меня застанете черездесять дней в квартире вашей мамы.

– Чем больше я с вами общаюсь, тем труднее мне с вамиговорить…

– Почему?

– Я сейчас могу говорить только банальности, Саша. Высводите меня с ума, я глаз не могу от вас оторвать, я в вас влюбился. Молчите,не отвечайте. Не бойтесь, я ничего от вас не потребую, но хочу быть вамполезным. Может быть, со временем вы сумеете оценить мои старания иделикатность. Я на это надеюсь. Прекрасно понимаю, вы сейчас еще врастерянности, у вас нет опоры, вы не знаете, как жить и что делать, ноповерьте, Саша, в жизни главное – твердо знать, чего не надо делать, аостальное жизнь сама подскажет. Я и в бизнесе стараюсь этим руководствоваться.Меня этому научил один мудрый старик, наш сосед по ленинградской коммуналке. Онмного лет отсидел ни, за что, как тогда водилось, лет пятнадцать наверное, онбыл из дворян, и жизнь его не согнула ни в прямом, ни в переносном смысле, унего и в восемьдесят с лишнем лет была такая осанка!.. Так вот он мне как-тосказал: «Саша, запомни, все очень просто в жизни: ты обязан определить длясебя, чего ты никогда не должен делать, ни при каких обстоятельствах. А чтобыне мучиться, запомни десять заповедей».