– Да, бывала, правда, очень давно, еще девочкой.

– И где вы жили в Тбилиси?

– Первый раз на улице Гогебашвили, а второй – наПеровской.

– Смотрите-ка, она и вправду бывала в Тбилиси! А гдееще вы были в Грузии?

– В Кахетии.

– Где именно?

– В Цинандали, в Гурджаани, в Сигнахи…

– А в какое время года, позвольте вас спросить?

– Осенью!

– Умница! – воодушевился Тарас. – Что можетбыть прекраснее, чем осень в Грузии! Ах боже мой, а сколько же вам было лет?

– Тринадцать и четырнадцать.

– Шурик, а ты знаешь, у нее гурийские глаза… Хотя нет,у гурийских женщин глаза как небо, а у вас они серые… Кстати, как вас зовут,милая дама?

– Саша, Александра Андреевна.

– Шурик, твоя полная тезка! Это неспроста! А вы знаете,Саша, прелестное создание, что этот старый греховодник еще ни одну из своихпассий не приводил сюда… То есть он приводил, но не требовал запечатлеть! Пейтевино, это домашнее кахетинское вино, без дураков! Пейте, не бойтесь, хорошеевино никогда никому не вредило.

Я пила маленькими глотками действительно вкусное вино ипотихоньку озиралась. Это была настоящая студия. Огромная, с верхним светом, сомножеством фотографий по стенам, с невероятным количеством какой-то аппаратуры.

Тарас очень пристально смотрел на меня. И вдруг хлопнул владоши:

– Черт побери, Шурик, кажется, ты привел ко мне именноту женщину, которую я искал! Да-да, вот только немножко мы поработаем с этимматериалом, и будет фишка! Такая фишка!

– Ты это о чем, Тарас? – как-то недовольноосведомился Александр Андреевич.

– Шурик, я всегда знал, что у тебя фантастическаяинтуиция, ты на ней и вылез, а теперь лишний раз доказал… Но я не стану делатьдурацких моментальных снимков, нет, я сделаю снимок эпохальный! Он изменит все!

– Тарас, не выдумывай, сейчас ночь, какие эпохальныеснимки? Сделай то, что тебя просили, и я буду тебе очень признателен.

– Саша, дорогая моя, вы хотите эпохальный снимок?

– Теоретически – да. Какая женщина такого не хочет… НоАлександр Андреевич прав, сейчас уже очень поздно.

– Вы ничего не понимаете. И потом, чтобы сделатьэпохальный снимок, мне, подчеркиваю, мне не нужно работать в поте лица целуюночь. Мне главное – увидеть материал! А я – в вас – увидел! И я буду васснимать! Немедленно! Но не в этом костюме, нет! Мне нужно черное платье, сбольшим вырезом и нитку жемчуга на шею. Все!

– Отлично, Тарас, ты сделаешь свой эпохальный снимок,но завтра! Сейчас сделай моментальный, пожалуйста! Я утром улетаю и хочу взятьс собой фотографию Саши. Я в нее влюбился, ты понимаешь?

– Естественно, я понимаю. Только дурак может невлюбиться в женщину с таким лицом… Саша у вас под жакеткой что?

– Что? – растерялась я.

– У вас под жакеткой только лифчик?

– Да, – покраснела я.

– Черный?

– Нет, белый.

– Тарас, ты что, спятил? – нахмурился АлександрАндреевич.

– Одну минутку! Я сейчас!

Тарас стремительно подбежал к большому старинному сундуку,стоявшему в дальнем углу мастерской и принялся вышвыривать оттуда какие-тотряпки. У меня было странное ощущение, что опять происходит что-то похожее намногие виденные мною фильмы. Что-то банальное, но в то же время приятное илестное для меня. Между тем Тарас выхватил из кучи тряпья кусок черной ткани.

– Снимайте жакетку, быстро!

– Тарас, что ты себе позволяешь? – возмутилсяАлександр Андреевич.

– Я работаю, отвяжись. Саша, не надо строить из себяневесть что. Вы на пляже раздеваетесь? Давайте, давайте, не копайтесь. Если вытакая стыдливая, идите вон за ширму, снимайте жакет и задрапируйтесь в этутряпку, живо!

Я беспрекословно подчинилась. Сняла жакетку, накинула наплечи кусок материи и нерешительно вышла из-за ширмы. И тут же поймала такойвосхищенно-жадный взгляд Александра Андреевича, что у меня мурашки по спинепобежали. Тарас подскочил ко мне.

– Не так, декольте побольше, плечи пусть будутприкрыты, а грудь откроем побольше, у вас очень красивая грудь. Вот так,отлично, и вот еще… – Он бросил мне небольшую нитку искусственного жемчуга. –Так, отлично, отлично. Сядьте вот сюда.

Сложите руки на коленях.

Я послушно выполняла все распоряжения, а Александр Андреевичпритих. Тарас включил яркий свет и направил на меня.

– Нет, макияж ни к черту не годится. Идите, умойтесь,надо перекраситься заново. Да не сидите вы как засватанная, идите, вон тамванная.

Он мучил меня не меньше двух часов. Я, сама не знаю почему,как дрессированная собачка, выполняла все его команды. А Александр Андреевичкак-то остолбенело молчал.

Был уже четвертый час, когда мы вышли из мастерской.

– Саша, что это было? Какое-то наваждение. Ох уж этитворческие натуры. Вы не сердитесь на меня за то, что я вас в это втравил?

– Нет, что вы, мне было интересно. И потом, фотографияи вправду хорошая.

Тарас все-таки сделал моментальный снимок для друга Шурика.И мне тоже вручил один экземпляр, пообещав, что «эпохальный» снимок будет готовдня через два. Он взял мой телефон – на случай, если что-то ему понадобится.

– Да, он мастер. Саша, я пока сидел в уголочке, тихосходил с ума.

– От чего?

– От вас! Вы изумительны, только цены себе не знаете.

– Спасибо, я так давно не слышала столько комплиментов.

– Это не комплименты, это признание, Саша.

Мы как раз подошли к его машине.

– Саша, тут совсем близко, может, пройдемся пешком,ночь такая теплая…

– Но вам же завтра улетать.

– Ну и что? Тут ходу десять минут. В конце концов,отосплюсь в самолете.

– Хорошо, пойдемте!

Он взял меня под руку.

– С ума сойти, я волнуюсь, как мальчишка на первомсвидании. Такого со мной уж лет тридцать не было…

– А сколько вам лет?

– Сорок восемь.

– А мне через месяц будет тридцать четыре.

– Зачем вы мне сообщаете свой возраст? – как-тохрипло рассмеялся он. – Хотите сказать, что я для вас стар?

– Боже упаси.

Мы шли молча. Должна признать, что я волновалась не меньше,чем он. Неужели я влюбилась в него?

Но я ведь люблю Глеба. Разве их можно сравнить?