– Мариам! Девочка моя… – протянул руку адмирал и вдруг безжизненно повис на Котове, теряя сознание.

– Отец! – Девушка бросила винтовку и подбежала к мужчинам. – Что с ним, Котов? Он ранен? Он жив?

– Да жив, жив, – поморщился капитан, стараясь улыбаться и держать вес потерявшего сознание Назими. – Для начала, может быть, здравствуй?

– Здравствуй, Котов, – прошептала девушка, проводя ладонью по небритой щеке отца. – Ты нашел нас, наконец. Я верила, я знала, что ты все равно нас найдешь.

– Ладно, нежности потом! Открывай заднюю дверь, я положу его на сиденье. А ты садись рядом с отцом и подбери, ради всего святого, оружие. Нельзя же так!

Девушка засуетилась, помогая капитану, потом сбегала и принесла винтовку, прихватив и автомат Шалуба. Котов завел машину и погнал ее вниз из ущелья. Мариам держала на коленях голову отца, постоянно нащупывая артерию на его шее. Котов успокоил ее, сказав, что это просто обморок из-за того, что отец долго лежал, а теперь ему пришлось напрягаться, да еще такие переживания. Он придет в себя. Обязательно.

Мариам помолчала, потом начала рассказывать, как ночью их захватили неизвестные люди, когда они с отцом, погуляв по городу, подходили к ее гостинице.

– «Шахрайар Лакшери Отель»? – с улыбкой спросил Котов.

– Откуда ты…

– Знаю. Там еще кто-то твой номер весь перерыл. Мы по твоим следам и следам твоего отца шли долго. Чуть не потеряли. Чудо помогло. Дальше рассказывай.

– А дальше просто. Нас усыпили чем-то, наверное, медицинским эфиром. Я, когда почувствовала запах, сразу затаила дыхание и почти не уснула. Чувствовала, как нас положили в машину и повезли. Ехали всю ночь. Я думала, что нас увезут на ту сторону, подконтрольную оппозиции, а оказалось, уже под утро, что нас везли по нашей территории на север. Здесь, в Латакии, я сбежала. Под вечер просто выпрыгнула из машины на горной дороге. Они думали, что я свалилась в пропасть. Столько я шума наделала, камни вниз летели, настоящий обвал. Только обошлось, хотя руки у меня были связаны. Я перетерла пластиковую ленту о камни и пошла искать, куда могли спрятать отца. Долго бродила по горам, два раза спускалась в поселок Гурум-Асат.

– Почему не позвала на помощь? Обратилась бы к французским военным.

– Я никому не верила. И потом, я как раз от французов и узнала, что террористы инсценировали нашу гибель, взорвав машину, и поняла, если покажусь властям, если все узнают, что в машине погибла не я, то догадаются, что там погиб и не мой отец. И тогда его точно убьют, чтобы все не вскрылось. А так все же оставалась надежда.

– Оружие ты где раздобыла?

– Убила снайпера. Боевики засаду устраивали на дороге. Я увидела, подкралась к ним и убила обоих!

– Страшное дело, разъяренная женщина, – тихо себе под нос проговорил Котов, продолжая гнать машину на максимальной скорости, какая была только возможна на горной дороге.

– Что? – не поняла Мариам.

– Дальше рассказывай.

– Сняла с одного маскировочный костюм, забрала винтовку, патроны и пошла искать подходы к этой базе. Два дня лазила по горам, а потом увидела тебя. Два раза я тебе помогла. Ты удивился, да? – засмеялась девушка.

– Не то слово.

– А потом по твоей веревке спустилась. Оказалось, вовремя. А кто этот человек, с которым ты разговаривал и которого я убила? Ты его знаешь?

– У-у, Машка, ты такого типа убила, что можешь орден себе требовать. Это американский шпион и диверсант. Работал на ЦРУ. Зовут его Ахмед Шалуб, он американский араб, сын эмигрантов. Оперативный псевдоним Хасан. Отработался, поганец!

Около часа Котов гнал машину, рискуя сорвать ее в пропасть. Потом, уже на равнине, свернул с шоссе и стал объезжать поселок стороной, пытаясь найти неприметную грунтовую дорогу к морю. На патруль морпехов они наткнулись неожиданно. Довольный Котов выскочил из машины, но суровые парни под командованием лейтенанта положили его лицом в песок. Никто не знал английского, и только один из солдат, немного понимавший арабский, сообщил своему лейтенанту, что раненый – высокопоставленный офицер сирийской армии.

Еще через два часа Котов и Мариам оказались в камере французской комендатуры. Единственное, что их успокаивало, что адмиралом все же занялись медики. Они сидели на деревянной лежанке и молчали. Девушка прижалась к Котову щекой и водила пальцем по его ладони, обводя ссадины и царапины. Рассказывать больше было нечего. Цели похищения она не знала. Зато вспомнила, что видела, после того как их захватили, какого-то пьяного в адмиральском мундире. И женщину в красном платье. Наверное, кто-то решил поиграть в маскарад и поплатился за это жизнью, не зная, что игру с ними затеяли террористы и что их взорвут как подставных вместе с машиной. Вот только водитель адмирала был настоящим. Но он теперь уже никогда не расскажет, как попал в эту историю.

В коридоре послышались шаги. Котов сразу вспомнил камеру, где он сидел с английским журналистом. Там шаги означали, что его поведут на допрос. Здесь, судя по уверенным шагам, тоже. В дверном замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. На пороге стоял довольный полковник Сидорин и еще один старший офицер в мундире военно-морских сил Франции.

– Ну, чисто голубки, – засмеялся полковник и повернулся к французу: – А у вас что, нет отдельно камер мужских и женских?

– Здравствуйте, Михаил Николаевич, – улыбнулся Котов. – Рад вас видеть.

– Где тебя носило, черт ты такой! – обнимая Котова, говорил полковник. – Я уж, грешным делом, думал, что не выберешься. Здравствуй, Мариам! Ну, поехали, ребята, адмирал ждет вас. Он сейчас в госпитале.

– Как он? – не удержалась девушка.

– Нормально. Угрозы жизни нет, а мясо нарастет, как говорят у нас. Он просто сильно ослаб. Поехали!

Назими лежал на высоких подушках, чистый, побритый и даже, как показалось Котову, чуть поправившийся. Мариам сразу подбежала к отцу и обняла его, прижимаясь лицом к его щеке. Котов и Сидорин остановились в дверях, чтобы не мешать. Похлопав дочь по спине, адмирал посмотрел на русских офицеров и заговорил:

– Я должен быть вам благодарен. Вы ведь не просто мне жизнь спасли, вы провалили многоходовую операцию сепаратистов.

– И не только, – усаживаясь на стул возле раненого, заявил Сидорин. Он посмотрел на Мариам, сидевшую у изголовья отца и не отпускавшую его руку. – Ваша дочь, Назими, ухлопала американского агента, который эти дела и готовил. Мы установили его личность. Осталось все же понять, что они от вас хотели. Каков смысл этого похищения?

– Они узнали о моем назначении и хотели моими руками совершить диверсию на одном из кораблей французского флота. Я должен был, учитывая мой высокий статус, пронести на корабль взрывчатку или иным способом помочь им. А Мариам они хотели оставить у себя как заложницу, как гарант того, что я выполню их приказ. Но девочка оказалась умницей и сбежала по дороге. Им оставалось только сломать меня как личность и заставить предать родину. Вот, не смогли.