о том, как я могу доказать свои слова, в голову лезли исключительно пошлые картины.

И когда я только стала такой испорченной?

От самой себя стыдно.

И вместе с тем, воплотить то, что настойчиво зудело в глубине сознания, очень хотелось.

Но осмелюсь ли — вот в чем вопрос.

Вдруг сделаю что-нибудь не так?

— Что, не будет доказательств? — поинтересовался Асатиани с весельем тем временем.

И это так… не обидно, нет, но почему-то задело. Будто он заранее знал о том, что я откажусь. А вот не откажусь! Посмотрим потом, как ему будет весело.

— Волосы отпусти, — попросила, собрав все крохи смелости, какие имелись.

К черту все!

Сколько можно забавляться моей скромностью?

Вот не буду больше такой!

И как только получила свободу, тут же выпрямилась, усевшись на нем удобнее.

— Руки за голову заведи, — отдала новое распоряжение.

Во-первых, было интересно посмотреть, насколько он доверяет мне, и как далеко готов позволить мне зайти.

Во-вторых, так мне самой проще, если я одна буду контролировать ситуацию.

— И ты ни при каких обстоятельствах не станешь их оттуда убирать, — добавила в качестве еще одного веления.

Ильяс не сразу, но подчинился. Хотя и продолжил улыбаться, как раньше. Только в черном взоре появилась нотка настороженности.

— Что задумала? — уточнил, чуть прищурившись.

— Что-то, — улыбнулась ему ответно.

И запустила ладони под его футболку.

Все также глядя в черные глаза, двинулась ими вверх, постепенно избавляясь от белой ткани. Ильяс слегка приподнялся, помогая мне окончательно избавиться от верхней части одежды. Она осталась в его руках, крепко зажатая в кулаках.

— Родная? — недоверчиво позвал меня Ильяс.

— Что? — улыбнулась я шире.

Если еще недавно мне было страшно, стыдно и неловко, то теперь на их место пришло пьянящее чувство вседозволенности. Покорность Ильяса завораживала и будоражила. Точнее, легкость, с которой он велся сейчас на неизвестность в моем исполнении. Мало ли, что я задумала, но без лишних вопросов позволил мне делать, что хочу.

Идеальный мужчина!

Мой мужчина.

Которому я собиралась сделать приятно.

Не только для того, чтобы что-то ему доказать.

Потому что и самой хочется.

Он ведь не раз делал для меня то же самое.

Настала моя очередь.

Именно поэтому скольжу ладонями обратно вниз, к застежке на поясе брюк. И любуюсь.

Какой же он все-таки красивый.

Кто-то скажет, что Ильясу не хватает мышечной массы, но лично для меня он идеален. К тому же, я прекрасно знаю, какая мощь скрывается в этих руках. И не только в них. Каждый шрам на его теле — признак небывалой силы и храбрости. Обвожу каждый едва осязаемыми прикосновениями пальцев и губ, постепенно смещаясь все ниже.

Ильяс вздрагивает еще на первом поцелуе, я слышу как срывается его дыхание и чувствую прожигающий взгляд на себе.

— Этери…

Игнорирую.

И его зов, и мысль о том, что нам нужна еще одежда. Не до того сейчас. Пуговицу бы расстегнуть с первого раза, а то руки уж сильно дрожат от волнения.

Получилось.

И даже правда с первого раза.

Вот тут мне приходится немного задержаться в действиях. Так неожиданно возвращаются неуверенность и стыд, мешая дальнейшим действиям.

— Кошка, не надо, — слышу хриплый голос Ильяса.

— Молчи! — велю, поджав губы.

И злюсь. На себя. За свое промедление и нерешительность.

Но это хорошая злость. Помогает собраться с духом и сделать то, ради чего все затеяно.

Хватаюсь пальцами за края брюк и спускаю их с мужских бедер. Ильяс опять приподнимается в стремлении помочь. Хотя лучше бы зажмурился и не смотрел на меня. Это сильно отвлекает.

Впрочем, я о том забываю почти сразу. Все мое внимание приковано к тому, что твердо и направлено ровно на двенадцать часов вверх. Не уверена, нравится ли мне вид, но само по себе зрелище однозначно незабываемое. Осталось понять, что мне с ним делать дальше. Потому что все, до чего я додумалась, — это обхватить его руками.

Не знаю, кто из нас с Ильясом вздрогнул больше. Он — от моих действий, или я — от того, как дернулась в моих руках мужская плоть. Совсем неожиданно.

— Этери, — вновь позвал меня Ильяс.

И на этот раз я на него посмотрела.

В черных глазах так много всего пылало: жажда, нужда и даже мольба — у самой дыхание перехватило.

— Сожми крепче, — охрипшим голосом попросил Ильяс, и я невольно сомкнула пальцы плотнее. — Осторожно проведи вверх и вниз.

И я все-таки запоздало покраснела, открытым ртом хватая вдруг резко ставший тяжелым воздух. В легких осел, заполнив их полностью до краев, не позволяя сделать новый вдох. Получалось хватать только помаленьку и урывками, пока исполняла озвученное им.

Горячая твердая плоть слегка пульсировала в моих руках, и с каждым моим действием кажется становилась только больше, если такое вообще возможно. Хриплые мужские стоны подстегивали продолжать. И чем чаще Ильяс срывался на них, тем быстрее я двигала рукой, подстраиваясь под них.

— Этери, подожди, остановись… — вдруг попросил Ильяс, напрягшись всем телом, а на мое запястье легла его рука.

— Я велела держать руки над головой, — укорила, намеренно исполняя обратное.

Ильяс если и услышал меня, то не послушал.

— Родная, я серьезно, я сейчас кончу, — просипел, силой останавливая мою руку.

— Ой, — тут же растерялась, уставившись на его лицо.

На его висках выступил пот от того, что он сейчас вынуждал себя сдерживаться. Я растерянно замерла, не зная, что делать дальше. Не то, чтоб не хотела довести до конца начатое, но вот он сказал, и во мне что-то переключилось, вернув к прежним установкам. Стало жутко неловко от происходящего.

— Вот не мог ты просто кончить? — опять разозлилась на себя на слабость.

Ильяс слабо улыбнулся.

— Ты бы потом смущалась еще больше, — прикрыл глаза.

Может быть. А может и нет. Теперь уже не узнать. Но прежде чем я смогла встать и отойти, оказалась притянута и уложена на него.

— Я все испортил, да? — выдохнул шумно мне в шею.

— Да, — не стала врать.

— Прости. Обещаю исправиться в следующий раз.

— В следующий раз я планировала попробовать кое-что другое, — не удержалась от подкола.

Мужское тело подо мной застыло и будто окаменело.

— Это я тогда и правда лоханулся, — согласился Ильяс со мной с нотками досады в голосе.