Из начала времен известно, что Небо и Земля суть самые великие предметы мира. И Желтый Владыка, и Возвышенный, и Послушный пели им свои хвалы. Нужно ли было древним правителям совершать действия с целью управления Поднебесной? Разве недостаточно было лада с потоками сил Неба и Земли?

Дыров отправился на запад с целью поместить свои писания в библиотеках Круглого царства. Лист Придорожный дал ему совет, сказав следующие слова:

– Говорят, что отвечающий за царские архивы в Круглом Старичок Малый ушел со своей должности в отставку и поселился у себя в усадьбе. Если вы, мой господин, хотите, чтобы книги ваши оказались в библиотеке, вам следует обратиться за содействием к Старичку. Попросите его помочь вам.

– Спасибо за прекрасный совет, Лист Придорожный, – поблагодарил учитель Дыров и отправился прямиком в усадьбу к Старичку Малому.

Однако Старичок отказал Дырову в содействии, потому ничего Дырову не оставалось, как, прихватив свои двенадцать томов, идти и проповедовать по Поднебесной то, что в них было написано. Но когда Дыров был уже в дверях, собираясь покинуть Старичка, тот окликнул его на выходе и сказал:

– А зачем вы так много написали, почтенный? Лучше бы подсократить, а то слишком длинно.

Дыров пояснил поспешно:

– Это же все лишь о доброте и совести.

– Неужели вы думаете, что именно доброта и совесть являются ключевыми понятиями и ценностями, которые так важны для человечества? – усомнился Старичок.

– Да уж несомненно, так дело и обстоит, – поспешно заговорил Дыров. – Ведь благородный человек без доброты останется без цели, а если он не имеет совести, то и жизненной силы в нем не будет. Доброта и совесть проистекают из свойств внутренней природы человеческого устройства. Как же без них-то?

– А разъясните-ка вы мне, уважаемый, что такое эти доброта и совесть? – попросил Старичок.

– С радостью, – согласился Дыров. – Если ты сохраняешь единство в равновесии своего сердца, относясь с любовью ко всему без личных предпочтений, вот тогда и действуют доброта и совесть.

– На самом деле то, что вы сказали, мой друг, являет лишь вашу омраченность и непонимание сути, – возразил Старичок. – Любовь ко всему – это уж, конечно, чересчур вы хватили, так сказать, преувеличили. Ведь быть без личных предпочтений – разве это само по себе не есть личное предпочтение? Нужно, чтобы природа человеческая сохранила свою безыскусную простоту. А для этого лучше обратить свое внимание на устройства Путей Неба и Земли.

У Неба и Земли есть свои постоянные границы, а Солнце и Луна движутся по своим постоянным кругам, сохраняя яркость света своего. Звезды и планеты движутся по постоянным орбитам, ограниченные ими. А звери и птицы находят свои ограничения в стаях и стадах. Не забудьте вспомнить и деревья, которые стоят на определенных им природой местах, не нарушая границ в точном порядке своего пребывания.

Так что, дорогой мой, нужно двигаться с помощью силы духа, перемещаться в пространстве Пути и тогда можно прийти к совершенству. Так нужно ли при этом беспокоиться о добре и справедливости, выступая повсюду под удары барабана с таким видом, будто вы все ищете потерянное дитя? Таким образом вы только вносите смуту в истинную природу людей, господин мой.

Искренний Камень посетил Старичка в его уединении, обратившись к нему с вопросом:

– Я слышал, почтенный, о вашей высочайшей мудрости, потому и явился к вам, несмотря на тяготы долгого пути. Сотни дней и ночей шел я дорогами своими сюда, сбивая в кровь ноги, но я спешил, не позволяя себе отдохнуть. А теперь вижу, что нет в вас никакой мудрости. Ведь вы человек небедный, и даже крысам в норах, что живут в вашем доме, вполне хватает зерна, чтобы сделать обильные запасы. А вы выгнали на улицу вашу младшую сестру. Отчего такое недоброе отношение? Ведь еды вам хватает, а вы не доедаете ту, что вам подается за обедом. Так что хранится она до следующего приема, и сырая, и сваренная.

Старичок не выразил никакого отношения к таким обвинениям, сохранив полную невозмутимость, и ничего не ответил гостю.

На следующий день Искренний Камень снова пришел к Старичку и так повел свои речи:

– Простите меня, ибо был вчера слишком груб с дороги. Хочется сегодня повести себя по-другому, и не знаю, по какой причине произошли во мне эти перемены. Могли бы вы мне объяснить это?

Старичок ему в ответ и говорит:

– Я надеюсь, что уже освободился и от знаний, и от духовности, и от необходимости мудрым быть. И если бы уважаемый назвал меня вчера быком, я и с этим согласился бы. Какая разница? А если б вам захотелось меня лошадью назвать, то и с этим я спорить не стал бы. Лошадь так лошадь. Люди дают имена всему в этом мире, и без имен сущностям трудно обходиться. А я такой, какой я есть, и если я не даю имена, то для этого есть особые причины.

Искренний Камень тут же удалился, даже и не пытаясь говорить про это. А позже он снова вернулся к Старичку, смущенный, и с видом покорным и приниженным обратился за разъяснениями путей для развития себя.

Старичок внимательно его оглядел и уверенно заключил:

– Лик у тебя выражает постоянное недовольство, глаза сверкают, лоб слишком широк, и потому лицо имеет неприятное выражение, к тому же рот раскрыт широко, а поведение твое чересчур надменное и кичливое. Ты похож на возбужденного коня, который только и ждет кнута, чтобы рвануться вперед, как стрела из лука.

Ты ничему не доверяешь, во всем сомневаешься, постоянно придираешься к мелочам и при этом хитер в применении знаний. Ты повсюду ходишь, а ничего полезного и нужного не делаешь. Потому и доверия тебе нет от меня. Где-нибудь вблизи границы встретив такого, как ты, тут же примешь его за разбойника.

Учитель сказал:

– В движении по Пути не испытываешь смущения перед обширным, но не отказываешься при этом от малого, и таким образом он оживляет все живое. Путь бесконечно велик и огромен, так что нет ничего, что не поддерживалось бы им.

Неизмерима его глубина, ибо он бездонный, и никакие расчеты не смогут определить его размеры. Сила духа Пути обличена в одежды доброты и совести. И хотя это лишь крошечная черточка его внешнего проявления, но только совершенный может постичь ее суть, и такой человек будет нести ответственность за судьбы целой эпохи, решая задачи и вызовы, которые не под силу обычному человеку.