Хоакина испуганно юркнула за густую поросль и взмолилась, чтобы ящерка не вздумала зареветь или громко заклацать зубами.

— Ссуду за машинку я выплачу, но на этом все, ― раздался громкий голос Хуана Мануэля. ― Я теперь постоянно на виду, нам нельзя продолжать встречаться. Хватит и того, что я не могу подтвердить свое алиби в ночь убийства дяди.

— А что, если я приду в полицию и скажу, что ты был со мной? ― в голосе Кармен слышались истеричные нотки.

— Ты этого не сделаешь. Это погубит нас всех. Давай расстанемся мирно, Кармен. Ты немного успокоишься и поймешь, что я прав.

В ответ раздались только всхлипывания.

— Всего хорошего, сеньора Руис, ― произнес Хуан Мануэль.

Хоакина осторожно выглянула из кустарника и увидела, как кофейный король уходит в противоположную сторону, ведя за собой ящера. Кармен стояла неподвижно, закрыв лицо руками. Несмотря на услышанное, Хоакине стало жаль подругу, вся поза которой выражала неприкрытое отчаяние. Но о том, чтобы подойти и утешить не могло быть и речи.

Так вот что означало странное поведение подруги и ее перепады настроения. Тайный роман с блестящим наследником Хрустального ручья. Знал ли об этом еще кто-нибудь?

— Донья Тереза, ― прошептала Хоакина и тут же зажала рот ладонью. Кармен могла услышать.

Пришлось осторожно развернуть ящерку и пойти в обратном направлении навстречу Фернандо.

Конечно же. Мать Хуана Мануэля узнала о его романе с замужней соседкой и поспешила подкупить приятелей сына, чтобы не дать выйти позорной истории наружу. Получается, если Хуан Мануэль той ночью поспешил на свидание с Кармен, то он невиновен в убийстве. А донья Тереза? Ее брат тоже мог случайно узнать о скандальной связи племянника и пригрозить лишить его наследства. Ведь дон Марсело, оказывается, имел репутацию примерного семьянина! И есть еще адвокат Борхес, который терял богатую невесту из-за поведения ее сына.

— Адвокат, адвокат… ― бормотала под нос Хоакина, медленно бредя по тропинке.

Не с этим ли связано ее волнение при взгляде на вывеску конторы юриста Мендисабаля, поверенного хозяина Хрустального ручья? Поверенный обычно составляет завещание, а после хранит у себя, если только владелец не настоит на хранении документа дома. Мог ли Энрике Борхес сунуть нос в бумаги дона Марсело и прочитать завещание? А потом случайно услышать, что его собираются изменить? Впрочем, это уже домыслы. Но Хоакина теперь была совершенно уверена, что убийство Марсело де ла Серды, если можно так выразиться, было семейным делом. Никакие деловые партнеры и контрабанда здесь ни при чем.

— Прости, что задержался, ― вывел Хоакину из задумчивости голос Фернандо. ― Но я ее нашел.

Сияющий, как новая монета, супруг держал в руке потерянную сумочку.

— Спасибо, ― обрадованно, но несколько рассеянно, откликнулась Хоакина. ― А теперь поспешим домой. Мне надо кое-то записать.

— Что-то случилось? ― забеспокоился Фернандо ― У тебя странный вид.

— Я догадываюсь, кто мог убить дона Марсело. И это не Хуан Мануэль.

Ближе к ночи Хоакина ждала Фернандо в своей комнате в совершенно растрепанных чувствах. Ее положение казалось настолько странным, что вызывало желание одновременно хохотать и плакать. Фраза, брошенная Соле, хлопотавшей над ее вечерним туалетом, нисколько не помогла успокоиться.

— Да вы в ночь свадьбы так не нервничали, сеньора. Чего вы боитесь? Что сеньору не понравитесь?

После чего служанка была выгнала рассерженной Хоакиной, которая насилу сдержалась, чтобы не кинуть вслед дерзкой девушке тяжелую расческу.

И вот теперь в голове блуждали невеселые мысли. Фернандо очень любил ту, прошлую Хоакину де Веласко, которая смело станцевала с ним танец страсти на Осеннем балу, преодолела сопротивление части семьи и, не оглядываясь, уехала на другой конец света. А теперь рядом с ним Хоакина, которая не помнит себя. И после проведенной вместе ночи Фернандо может только увериться в том, что рядом с ним другая женщина, и снова задуматься о разводе.

Хоакина разводиться не хотела. Более того, она понимала, почему в теперь уже далеком Аройо де Оро влюбилась в на первый взгляд неотесанного плантатора Фернандо Агилара. И, похоже, готова сделать это снова. Но как быть, если интимную сторону их брака она тоже не помнит? Как себя вести?

Хоакина вскочила с кровати и подошла к открытому окну, из которого доносились звуки вечернего тропического сада. Вдалеке послышался пронзительный крик опоссума, и очень захотелось закричать также.

Раздался тихий стук в дверь.

— Заходи, Фернандо, ― обреченно сказала Хоакина, стараясь вернуть сердце из пяток на причитающееся ему место.

— Извини, что долго, ― сказал он, закрывая за собой дверь. ― Пришлось ответить на пару писем.

Хоакина, вдохнув словно перед нырком в воду, быстро повернулась и посмотрела на него. На Фернандо были надеты легкие домашние светлые брюки, короткая рубашка, а сверху накинут халат. Интересно, ей надо будет все это снять, или он сам справится?

— Ты хорошо выглядишь, ― сказал Фернандо и сделал шаг вперед.

— Прекрасно, ― буркнула Хоакина, понимая, что ведет себя, вероятно, неправильно. ― Только я понятия не имею, что делать. И еще и боюсь.

Фернандо остановился и кивнул.

— Я предполагал что-то подобное, ― произнес он, подходя к кровати, садясь и жестом приглашая Хоакину присесть рядом. ― Я могу тебя обнять, и мы немного поговорим. Только не об убийствах и вуду.

Хоакина чуть вздрогнула, когда теплые руки коснулись ее плеч и спины и мягко прижали к халату, пахнущему знакомой туалетной водой, но затем расслабилась. Она вспомнила, как Фернандо вылез из ванны и как они упали по дороге из Хрустального ручья, и ей захотелось обнять его в ответ. Однако мысли о плантации дона Марсело принесли образы Кармен и Хуана Мануэля, и Хоакина беспокойно завозилась.

— Послушай, мне надо рассказать кое-что, хотя…

— После расскажешь, ― решительно произнес Фернандо, видимо, поняв, что предупреждение не говорить об убийствах пролетело мимо ушей супруги.

— Тогда тебе придется действовать решительнее, ― сказала Хоакина прежде, чем успела прикусить язык. И, подумав, добавила:

— Иначе я так и буду бояться.

Фернандо развернул ее к себе и его лицо оказалось близко-близко.

— Не стоит бояться, ― сказал он хриплым голосом. ― Это очень приятно.

Поцелуй был таким же нежным и страстным, как на ночной дороге. В голове Хоакины успело пронестись, что Кармен и ее любовник наверняка занимались чем-то похожим, но образы посторонних людей быстро исчезли. Они растворились в тепле тела так крепко обнимающего ее Фернандо и ни на что непохожих ощущениях.

Когда они опустились на кровать, Хоакина сама потянула с его плеч халат.

Вероятно, она заснула. А вынырнув из дремы, увидела, что Фернандо надевает рубашку,