— Ты проснулась, ― обернулся он, видимо, услышав шевеление. ― Я хотел уже идти к себе.

— Который час? ― спросила Хоакина после того, как прокашлялась.

— Чуть больше часа пополуночи. Ты недолго спала.

Хоакина перевернулась на бок, оперлась на локоть, нашла брошенный на пол пеньюар и закуталась в него.

— У Кармен роман с Хуаном Мануэлем, ― зевнув, сказал она. ― Был. Я видела, как они расстались сегодня.

Фернандо, высматривающий вокруг брюки и халат, резко повернулся к ней.

— Так вот почему ты так быстро побежала писать и была странная после прогулки. Ты наткнулась на них, пока я искал сумочку? Они тебя не видели?

— Не видели, ― ответила Хоакина, с ужасом представив обратное. ― Я хотела сразу тебе рассказать, но мне… показалось, что я…

— Сплетничаешь? ― поднял бровь Фернандо. ― Понимаю. Крайне неприятное знание и деликатное дело. Так вот, значит, откуда новая печатная машинка.

Хоакина кивнула.

— И плохое настроение. Думаю, Кармен заревновала, когда Хуан Мануэль пригласил меня на танец. Я потеряла память, и она боялась…

— Что ты не устоишь перед обаянием блестящего наследника Хрустального ручья, ― снова закончил за нее Фернандо.

— И почему ты такой проницательный? ― с досадой произнесла Хоакина.

— Проблемы большой плантации и ленивый управляющий кого угодно сделают проницательным, ― сказал Фернандо и запустил руку в волосы, взъерошив их.

— Не знала, что у нас ленивый управляющий, ― пробормотала Хоакина.

Но мужа, судя по его озадаченному виду, это тревожило меньше всего.

— Надеюсь, Кармен не наделает глупостей сгоряча, ― сказал он.

— Куда уж больше, ― заметила Хоакина и с любопытством глянула на Фернандо. ― Не знала, что эта новость тебя так огорчит.

Он небрежно пожал плечами.

— Я представил громкий скандал, привлекающий внимание. И бог знает, кого инспектор Эспиноса назначит новым подозреваемым.

— Он не такой плохой, ― возразила Хоакина. ― Просто несчастный.

— Вот как? ― Настала очередь мужа смотреть с интересном.

— Договор матери сделал его одиноким.

— Хм, ― произнес Фернандо и замолчал.

Он опустился на кровать рядом с Хоакиной и так же, как она, оперся на локоть. Некоторое время они смотрели друг на друга.

— Думаю, ты права, ― снова заговорил Фернандо. ― Отец рассказывал, что бабушка, Дейрдре, тоже чувствовала себя здесь одиноко. Синекожие считали, что она губит детей, а местное общество просто избегало. Может, из-за того, что она была из Дамнии, а, может, как и синекожие, из-за дара.

— И это в части света, где обитает самое таинственное и зловещее колдовство? ― с иронией спросила Хоакина.

— Ее дар мог пугать больше, чем бокоры, ― предположил Фернандо. ― Или… или она была просто нездорова.

— Ты хочешь сказать, душевно? ― нахмурилась Хоакина. ― И тогда пожар…

— Я ничего не знаю, ― перебил ее Фернандо. ― Отец не любил говорить о ней. Не исключено, что я тоже проклят, и поэтому меня не любят соседи, ― прибавил он другим тоном, более веселым.

Хоакине оставалось только фыркнуть.

— Сдается мне, дорогой супруг, это ты избегаешь их. Приходится тащить тебя в гости, словно упрямого быка.

— И с помощью торговли и шантажа, ― возразил Фернандо.

— Кто-то же должен помочь мне раскрыть убийство, ― сказала Хоакина и широко зевнула, не успев прикрыть рот ладонью. ― То есть вернуть память.

— Поздно, ты уже проговорилась. И время тоже позднее, ― вздохнул он, бросив взгляд на часы на столике. ― Я все же пойду. Завтра тяжелый день.

Очень сонная Хоакина вяло поцеловала Фернандо, когда он потянулся к ней, а затем уже сквозь полузакрытые веки наблюдала, как он надевает брюки, накидывает халат и идет к двери. Первый раз, с тех пор как она пришла в себя после нападения, ее охватило чувство полного спокойствия и даже умиротворения.

Хоакина благополучно проспала завтрак, что стало входить у нее в привычку, и проснулась ближе к полудню. Усыпленные с ночи сомнения снова подняли голову и отравили начавшийся день. Так ли все происходило у них с Фернандо раньше? И не станет ли он сравнивать?

И мало того, пришлось самой приводить себя в кое-какой порядок, поскольку Соле куда-то запропастилась. Разозленная Хоакина, убрав под старомодную сеточку волосы и кутаясь в халат, спустилась вниз и отправилась прямиком на кухню узнать, где Соле, и устроить разнос, если застанет ее там за праздной болтовней.

Но на кухне возился с посудой Педро, а из-за приоткрытой двери, ведущей на улицу, слышались голоса кухарки и горничной Марии.

— Сеньора, ― расплылся в улыбке молодой синекожий. ― Зачем же вы пришли сюда? Позвонили бы из гостиной. Ваш завтрак нужно только разогреть. А кофе я мигом сварю.

— Сеньор Фернандо приказал меня не будить? ― спросила Хоакина не то, что собиралась.

— Вы правы. Сеньор ушел рано. А что с вами, сеньора? ― спохватился Педро, испуганно глядя на нее. ― Не заболели?

— Соле куда-то пропала, ― сердито ответила Хоакина. ― Я звонила, а она не пришла.

Педро покачал головой, неодобрительно цокая языком.

— Вот вертихвостка, а еще белая. С утра была в доме. Если сеньора не спешит, я закончу с посудой и поищу ее.

— Теперь уже не спешит, ― буркнула Хоакина.

Голоса с улицы зазвучали громче. Похоже, к ним присоединился кто-то еще. Кто-то, чьи интонации были Хоакине хорошо знакомы.

— А вот и она. Педро, я буду в гостиной. Подай туда завтрак и голову Соле.

— Слушаюсь, сеньора, ― серьезно кивнул синекожий, будто и в самом деле собирался обезглавить провинившуюся служанку. Наверное, здесь с этим лучше не шутить.

Педро подошел к делу ответственно, и завтрак появился быстро. А за ним пришла и Соле, все еще неся голову на плечах. Хоакина вдохнула аромат свежесваренного кофе, сделала небольшой глоток и ощутила, как злость немного отступила. Подцепив пальцами тартийю, она посмотрела на мнущую в руках ткань платья Соле и прищурилась.

— Я не смогла найти ни одного простого корсета, чтобы одеться самой. Волосы пришлось убрать под сеточку, которая по возрасту годится мне в прабабушки. И в таком виде пойти на кухню.

— Корсеты в чистке, ― виновато потупилась Соле. ― Но пару Мария разгладила. Надо только принести.

— Где ты была все утро? ― грозно свела брови Хоакина.

— Ох, сеньора, вы же не знаете, что произошло, ― выдохнула служанка, оставляя в покое платье. ― В Хрустальном ручье пропала Санта.

Хоакина откусила тортийю и принялась жевать, всем видом показывая, что не считает пропажу служанки соседей поводом бросать с утра свою хозяйку неприбранной.

— Все искали ее, пока один наш мальчишка не забежал в Пальмовый сад и не узнал, что Санта там.

— И какое мне до этого дело? ― все-таки рассердилась Хоакина, чуть не пролив