Беда в том, что тварь за дверью тоже могла быть разумной. Муромцев не разглядел её как следует и не знал, что она собой представляет. Это могла быть какая-нибудь отбившаяся от коллектива амфибия. Отчуждение встречалось у них нечасто, но и большой редкостью не было.

И ещё у ней могла оказаться развитая телепатия.

Муромцев отдавал себе отчёт, что на Ослиной Челюсти одолел амфибию случайно. Сторож оказался плохим телепатом и не слишком проворным бойцом. Таких охранников в человеческом обличии можно встретить в госучреждениях повсюду. Люди и амфибии, выбирающие подобное занятие, не являются обладателями выдающихся качеств. Вот и эта озлобленная на весь мир по причине собственного ничтожества амфибия выбрала замкнутый образ жизни и уединилась на подвернувшемся пустом корабле. Бездарная, одинокая, лишённая чувствительности хеморецепторов и потому невосприимчивая к судовой химии, неприкаянная амфибия впервые обрела стол и дом. Но тут появились негры с автоматами…

И ещё за переборкой притаился гидроматрос с фонарём, ножом и пистолетом.

Приниженный противник больше не казался страшным. Денис повеселел. Он не знал, амфибия там или какой-нибудь безмозглый падальщик из тех животных, что завезли пришельцы для создания своей экосистемы. Большинство затей инопланетян были непонятны людям, поскольку входили в состав грандиозного и очень сложного плана, разработанного интеллектом, развивавшимся в иных условиях, нежели человеческий. Водоплавающее существо, которое обладало индивидуальностью, но при этом могло вступать в телепатический контакт с другими разумными существами и на этом принципе выжить в эволюционной борьбе, да ещё обрело солидарность с разумными представителями других биологических классов, было принципиально непостижимо для сухопутного существа, которое привыкло выражать свою мысль звуками и жестами, а не запахами и передаваемыми напрямую эмоциями.

Денис вспомнил Еву. У неё были мелкие черты лица и пронзительный голос. Она любила потрясать верхними конечностями, когда сердилась. Таким образом она вносила балластные коммуникативные единицы для придания смысловой устойчивости тем нестройным звукам, которые производил её речевой аппарат. Ева стала злиться сильнее, когда Денис перестал с ней пререкаться. Она называла его бесчувственным бревном и кипятилась до брызг.

Однажды она спросила, почему он замолкает в начале скандала и с любопытством разглядывает, будто изучает. Вряд ли она догадалась сама, скорее, поболтала с подругой и та посоветовала узнать, не разлюбил ли. Денис не стал скрывать, что наблюдает за поведением самки высшего примата, и сообщил, что его занимает поддержка жестикуляцией неразвитой артикуляции. О выводах он умолчал. После этого разговора они расстались и больше не встречались.

Денис прокрутил в голове избранные дни с Евой и решил, что здесь ему лучше.

Он подумал, какие люди разные. Это касалось и вещей более глобальных. Например, развития человечества. Те места, откуда пришельцы выгнали земную цивилизацию, немедленно заселили новые дикари. Они не рассчитывали сами жить долго и не ценили чужую жизнь. Они приняли правила инопланетян – общаться посредством охоты друг на друга и воспринимать противника как пищу. Бесхитростные и отважные люди, пришедшие из центра континента, обнаружили массу полезного в инопланетной биоте и отлично вписались в гибридную экосистему побережья и отмелей. И представителей цивилизованного мира «новые дикие» тоже воспринимали как добычу.

«А это и есть симбиоз! – понял лаборант. – Не вступая с нами в переговоры, как не вступает вирус и кишечная палочка, инопланетяне заселили тёплое земное подбрюшье и приступили к выведению новой породы людей. Мы уже разделились. Одни остались с высокой культурой и техникой, а другие занялись не слишком методичным, но увлечённым освоением занятых чужими акваторий. И дальше развитие человечества в этих направлениях лишь увеличит разрыв. Инопланетяне настолько животные, что их слаженные действия выглядят работой природных сил. Они демонстрируют прекрасные результаты целенаправленной селекции. Они никуда не торопятся, однако быстро меняют под себя всё вокруг, адаптируясь при этом сами. Теперь эволюция Homo sapiens пойдёт быстрее, чем мы думаем, и окажется не такой, какой мы ожидаем».

Он подумал, что человек удивительно пластичен. Он и сам охоч до изменений, без всяких пришельцев, а с таким мощным фактором преобразования окружающей среды как колонизация Мирового Океана внеземными формами разумной жизни, человечество начнёт меняться ещё скорее и разнообразнее.

В Дикие Воды стекаются люди определённого склада. Он обусловлен особенностями устройства их мозга: склонностью к риску, привыканием к быстро меняющимся условиям, сообразительностью, хорошей памятью, образному мышлению. Иначе здесь долго не протянуть. Развитое абстрактное мышление и эмпатия, отжирающие ресурсы мозга, и, тем более, готовность к самопожертвованию, приводящая к преждевременной гибели, не позволит альтруистам размножиться и передать эти качества потомству, либо вырастить его – человеческий детёныш долго нуждается в заботе родителей.

Иногда такие люди будут здесь рождаться. Homo sapiens вариабелен. Однако со временем мудрых альтруистов среди новых дикарей станет меньше. Их гены неизбежно вымоются в процессе борьбы за существование. На побережье и на островах сложится своя культура, которая будет производить отбор, а особенности строения мозга, как результат культурной селекции, примутся мощно подкреплять сложившиеся традиции и уклад. Так было в истории человечества много раз, взять хотя бы различия китайцев и арабов. Культурная практика меняет мозг, и население Диких Вод со своими физиологическими отличиями неизбежно сложится в новый вид. Пришельцы не могут скрещиваться с людьми, но человечество своим присутствием они изменят обязательно.

Денис воскресил в памяти свои мысли по поводу беглецов от цивилизации, тряхнул головой. «Вон как я заговорил по-другому, – сказал он себе. – В действительности всё не так, как на самом деле и, тем более, в теленовостях».

Настоящих дикарей он встретил на Ослиной Челюсти. Они не были гордыми, дерзкими и сильными. Беременная островитянка, ни на что не реагирующая то ли по причине аутизма, то ли из-за пострадавшего от телепатических атак мозга, и Полсебастьяна, изуродованный физически и душевно. С последним он поступил как дикарь. То есть превосходно вписался в новое общество.

«И я одичал, – мрачно подумал Денис. – Сижу в полузатопленном трюме аварийного судна, брошенный всеми, с инопланетным хищником за дверью. О чём я думаю на краю смерти? О коэволюции! Зачем я это делаю? Чтобы не запаниковать и не сдохнуть. Были у меня подобные мысли на пиратском корабле? Нет! Там было тяжко, но относительно данной ситуации безопасно».

Муромцев ощутил себя другим. Не лаборантом института Академии Наук, пусть даже захваченным в плен, а свободным дикарём, представителем нового вида морского человека.

Он выпрямился, расправил плечи и глубоко вздохнул. Только сейчас он почувствовал, что судно едва качает. Он посветил на переборку машинного отделения и обнаружил, что вода стоит выше комингса.

«Начался прилив и корма подвсплыла, – он задал себе вопрос, сколько тут сидит, и не нашёл ответа. – А качка оттого, что ветер усиливается».