- Да. Да, все хорошо, - поспешно отворачиваюсь и нехотя отдаю Илюшу назад, понимая, что Жуков, видимо, ждет меня на разговор. И действительно, он уходит вниз, в гостиную, и мне приходится спуститься туда же.

- Как Илья? – интересуется Тимур, когда я останавливаюсь напротив него.

- Вроде бы все в порядке. Я еще не успела поговорить с няней. Жаль, что я не смогу кормить его грудью. Молоко почти пропало… - с сожалением говорю я.

- Ничего. Главное же, что ты рядом.

- Да… - я отвожу взгляд и, чувствуя себя неловко, потираю руку.

Кажется, неловкость чувствует и Жуков, потому что разговор начинает не сразу, мнется некоторое время.

- Я хотел сказать… - он делает паузу, потом продолжает негромко, - прости, что так вышло. За все это.

Хмыкаю и теперь пронзаю мужчину прямым взглядом, иронично усмехаюсь:

- Как у тебя все просто, да, Тимур? Сначала втащить меня в такое, а потом просто «прости» сказать – и все уже хорошо.

- Я так не думаю. Я знаю, что просто этого слово недостаточно, но мне просто… захотелось это сказать.

- Ясно, - сухо говорю я, - Извини, мне надо вернуться к сыну.

Жуков хмурится, но все-таки кивает:

- Да, конечно. Телефон, - он возвращает мне смартфон, - на случай, если что-то понадобится. Можешь просто позвонить мне и…

- Если что-то будет нужно, я скажу Юле, - отрезаю я, но телефон все-таки забираю. Нужно наконец позвонить бабушке, она наверное с ума сходит там от того, что я так долго не выходила на связь.

- Хорошо, - спустя несколько секунд молчания все-таки говорит Жуков, - тогда мне пора.

Он направляется к выходу, а я прикусываю губу и не выдерживаю, окликаю в спину:

- Тимур.

Мужчина останавливается сразу же и оборачивается ко мне.

- Что с… Шаховым? – запнувшись, спрашиваю дрогнувшим голосом. Как бы я ни пыталась, я все равно не могу игнорировать тот факт, что я причастна к его гибели.

- Ты хотела сказать, с его телом? – почему-то жестоко поправляет Тимур с усмешкой.

- Жуков… - тихо произношу я и качаю головой, - не надо.

- Машина сгорела, - холодно произносит он, - как ты знаешь, при горении внутри машины довольно высокая температура…

- Прекрати! – не выдержав, срываюсь я, - Зачем ты это говоришь?!!

- Ну ты ведь попрощаться с ним хочешь, так? Я просто предупреждаю, что зрелище не для слабонервных.

- Я просто хотела узнать, что с телом!

- Зачем?

- Я… я не знаю. Не знаю, черт, я не знаю! Я хожу и постоянно думаю, думаю, думаю! Думаю, на что его обрекла и… - прячу лицо в ладонях, чувствуя, как слезы снова катятся по лицу, и захлебываюсь шепотом, - я не могу спать, не могу нормально есть…

- Эй, эй, - Тимур тут же оказывается рядом, осторожно обнимает меня и я, плача, утыкаюсь в его плечо носом, - Все будет хорошо, слышишь? Ты не виновата в этом, Шахов был обречен. Даже если бы не было тебя, Ильи, все равно рано или поздно это бы случилось…

- Может быть. Но я не была бы к этому причастна.

- У тебя не было выбора.

- От этой отговорки не легче, знаешь? - я отстраняюсь, вытираю слезы.

- Постарайся думать об Илье, ладно? – Тимур удерживает меня за плечи, заглядывает в лицо, - Ты нужна своему сыну, просто… просто будь для него хорошей мамой и ни о чем не думай. Скоро все закончится.

Я лишь киваю. Все равно сил говорить нет.

- Я пойду.

- Звони мне, если… вдруг что. По любому поводу, даже если тебе просто нужно с кем-то поговорить.

- Угу.

Я поднимаюсь вверх по лестнице, вытирая дрожащими пальцами слезы. Не знаю, что будет дальше, но уверена я только в одном сейчас: никому из них звонить я не собираюсь, ни Тимуру, ни Эрнесту. После всего, что произошло, я, наверное, больше никогда не смогу кому бы то ни было поверить. Особенно теперь, когда я отвечаю не только за себя.

******

Несмотря на то, что за домом постоянно присматривают, как и за мной, я все равно чувствую себя более свободной, чем раньше. С сынишкой мы гуляем по двору и поскольку он огромный, даже весь обойти за одну прогулку не успеваем. Наружу я пока даже не спрашивалась, кто знает, может Смирнов все-таки разрешил меня выпускать? Пока совсем не до этого: Илюша занимает все мое время, а за всякими памперсами и всем остальным ездит Юля.

Не знаю уж, на кого именно легли траты по содержанию дома и закупкам смесей и прочего, и мне это, если честно, неинтересно. Не думаю, что по бюджету Эрнеста содержание мамы с ребенком так уж сильно ударит, тем более, что это совсем мизерная плата за все, что произошло со мной по его милости.

Шахов… я старалась о нем не думать. Меня глодало чувство вины, хотя я, по сути, к аварии, как таковой и не причастна. Но я ведь согласилась подписать документы… вдруг это значит, что не получи Эрнест мое согласие, Рустам был бы жив сейчас? Или нет, и Тимур не для успокоения сказал слова о том, что он был обречен? И если бы был жив, имела ли я шанс хотя бы видеться с сыном? Что-то мне подсказывало, что на все вопросы был отрицательный ответ. Раз Смирнов так серьезно настроен, то покушение и правда было просто делом времени…

Во всяком случае, так я успокаиваю себя. Точнее, пытаюсь успокоить. Занимаюсь с сынишкой, гуляю с ним, читаю ему сказки, играю. Потому что, если не занять себя делом, мысли просто сожрут меня, как и чувство вины.

Я даже не знаю, проходили ли похороны, как и когда. За два прошедших месяца со дня аварии, в которой погиб Рустам, мне лишь сказали, что все в порядке, ситуация под контролем и нам осталось выждать всего полгода, прежде чем подписать бумаги. Полгода до того, как все закончится. Я старалась жить обычной жизнью, тем более Илья скучать не давал: он беспокойно спал, иногда случались колики и к концу дня я обычно так выматывалась, что еле хватало сил принять душ и почистить зубы.

Единственное, на что я надеялась – что скоро станет полегче и я наконец смогу нормально подумать о том, как вообще скрыться от Эрнеста подальше. Скорее всего, с меня глаз не спустят даже после того, как я бумаги подпишу. Вдруг я потом заявить куда-то попытаюсь? И тогда весь идеально продуманный план Смирнова пойдет под откос. Такого он точно не допустит. Не после того, как разыграл такую гениальную партию и просчитал все на несколько ходов вперед.

Не думаю, что Тимур сможет мне помочь, хотя он очень старается втесаться в доверие: проведывает периодически, привозит вкусняшки, что-нибудь для Ильи, даже на прогулку с нами идет, если выхожу из дома в тот момент, когда он приезжает. Но. Но… забыть тот факт, что именно с его подачи я прошла через весь этот ад, я не могу. И довериться ему тоже. Вполне вероятно, что он сблизиться пытается всего-то по указке Смирнова – недаром старик так гнусно ухмылялся, когда мы вместе в кабинет к нему зашли, будто застукал нас за чем-то. Мерзость.