- Всех лишних людей я уберу. Не забывай, что охрана мне подчиняется, - подает сбоку голос Жуков.

На автомате сдавливаю пальцами подлокотник крепче, когда слышу его тембр, но взгляд удерживаю на Эрнесте.

- Именно. Тимур переведет в другое место или уберет тех людей, кто представляет потенциальную угрозу или просто станет задавать много вопросов, - продолжает Смирнов, - Тебя видело огромное количество людей на раутах, все знают, что ты женщина Шахова. Так что остается подождать признания Рустама погибшим – этим займутся мои люди. И спустя полгода – вуаля! – твой сын наследник, ты переписываешь все на меня, и можешь быть свободна. Все время до этого момента ты будешь жить в доме Шахова, Тимур присмотрит за тобой.

Мы пересекаемся взглядом с Жуковым, и я тут же, хмыкнув, перевожу его снова на Эрнеста. Снова под надзором. Но хотя бы со своим сыном рядом. Вот только меня до сих пор гложет неприятное чувство при одной только мысли, что я буду причастна к исчезновению Рустама.

- Учти, девочка, - тон Эрнеста становится холодным, вот теперь он уже ясно дает понять, что шутить больше не намерен, - Выкинешь что-нибудь, решишь действовать не по плану, расскажешь кому-то – и я не пожалею ни тебя, ни твоего сынка. На кону стоит огромное состояние и, поверь, ты не хочешь знать, что я могу сделать с твоим прелестным малышом, если ты не будешь послушной девочкой. Мы поняли друг друга?

Мне не нужно доказательств, что старикашка способен на любую низость. Я буквально в одной из них собираюсь принять участие, так что провоцировать его точно не собираюсь, поэтому только лишь киваю:

- Да.

- Прекрасно. Тебя проводят в гостевую комнату, чувствуй себя, как дома. Ужин в семь, не опаздывай, - говорит Эрнест с улыбочкой радушного хозяина, будто не он только что угрожал моему ребенку и вел себя так, словно самолично готов с нами разобраться. И вид у него такой безобидный. Если взглянуть со стороны, то просто милый старичок, старый добрый знакомый, какие у всех бывают. Так и не скажешь, что он долго вынашивал план о том, как убрать Шахова и присвоить себе весь его бизнес, сначала подставив меня с беременностью, а потом лишив ребенка. Всего пара действий: подменить таблетки, подождать – и вот уже в его руках послушная марионетка, готовая любой приказ выполнить.

- Можешь быть свободна. Охранник у кабинета уже получил необходимые распоряжения, - видя, что я ничего не собираюсь отвечать, Смирнов жестом машет в сторону двери.

Нацепив на лицо фальшивую улыбку, я поднимаюсь и выхожу из кабинета.

Охранник действительно поджидал под дверью и, стоило мне выйти, как он приказал идти за ним и сопроводил прямо до дверей комнаты. Там меня встречает горничная, которая, поздоровавшись, тут же рапортует:

- Для вас подготовили вещи, все уже разложено в шкафу. В ванной на столике есть вся необходимая косметика. Если вам будет нужна с чем-либо помощь, просто обратитесь к охраннику за дверью.

О, вот как. Значит, и тут я под присмотром. Мне хочется скрипеть зубами. Подготовился, старый черт, кругом подготовился, все просчитал, соломки всюду подстелил. Одежду с косметикой даже заранее приготовил, знал, что никуда не денусь, сама приду. Какой же скользкий мерзкий тип. А ведь сначала показался вполне даже приличным человеком…

- Спасибо, - благодарю я. Эта женщина точно не виновата во всей этой ситуации, так что не стоит вымещать на ней зло.

Спустя буквально пять минут ко мне приходит тот самый врач, о котором говорил Эрнест, и осматривает меня. К счастью, никаких серьезных повреждений, кроме ушибов, не обнаруживается, поэтому я просто получаю мазь, рекомендации по поводу того, как мне стоит себя вести и что регулярно требуется сцеживать молоко, и я остаюсь одна. После всех произошедших событий буквально валюсь с ног. Вот только принять душ и лечь в постель мне не дают, потому что в дверь снова стучат.

- Войдите, - говорю я, а сама мельком смотрю на часы. Стрелка приближается к семи вечера, но все же еще рано спускаться к ужину. – Если вы хотите напомнить про ужин, то передайте Эрнесту Федоровичу мои извинения, я устала и лучше…

- Это я.

От голоса Жукова я вздрагиваю, потому что не ожидала, что тот придет, что у него наглости хватит заявиться ко мне. Наглости и смелости. Выронив подушку, которую до этого взбивала перед сном, я быстрым шагом пересекаю комнату и останавливаюсь к Тимуру почти вплотную. Даже не раздумываю, сходу залепляю ему пощечину такой силы, что рука начинает гореть.

Голова Жукова мотается в сторону, но он остается стоять на месте, только сглатывает – я замечаю, как нервно дергается его кадык.

- Алиса…

Он делает шаг, и я тут же отшатываюсь.

- Не подходи ко мне, придурок! Всё… всё это закрутилось и из-за тебя тоже!

- Я… просто выполнял приказы.

- Вот и выполняй их дальше! – выпаливаю я, чувствуя, как закипаю снова.

- Алиса…

- Убирайся к черту! Что бы ты сейчас ни сказал, мне плевать! Мало того, что Шахов относился ко мне, как к своей вещи, еще и ты! Я забеременела, у меня ребенка отобрали, а теперь я иду на такое дело, после которого не отмоешься никогда в жизни! Просто ради того, чтобы сына вернуть!

- Ты не будешь иметь отношения к его смерти, - пытается успокоить Тимур и меня этот его аргумент только смешит.

- О, действительно? – ехидно уточняю я, - Так мне себя успокаивать, подписывая бумаги? Что какая-то Аннушка разлила масло, Шахов – внезапно! – поскользнулся и свернул шею, а я, конечно, ничего не знала. Просто трагическая случайность! – замолкаю, тяжело дыша, и, не сводя с Жукова мрачного взгляда, холодно говорю, - Я все буду знать. И мне с этим жить. Может быть для тебя подставлять людей или подстраивать их смерть норма, но для меня – нет.

Жуков вздыхает и разводит руками.

- По крайней мере, ты будешь со своим ребенком. Тебе не за что себя винить.

- О боже… ты ведь даже не понимаешь, да? – застонав, растираю лицо руками, а потом приказываю, - Убирайся.

- Алиса.

- Пошел ты к черту, Тимур, - раздельно произношу я, глядя прямо в его глаза, выделяя каждое слово интонацией, - Ты, твой дружок Шахов, еще один дружок Смирнов. Все вы. Катитесь в бездну. Вы все мне уже поперек горла.

- Ладно. Давай ты остынешь и потом мы поговорим, - соглашается Жуков мягко, как будто с неразумным ребенком разговаривает.

И хорошо, что он выходит за дверь, очень даже благоразумно, потому что от того, чтобы запустить в него чем-нибудь тяжелым меня не сдерживает уже ничего.

В доме Смирнова я провожу буквально два дня и за это время вижусь только с ним самим пару раз. Остальное время коротаю в одиночестве, стол сервируют тоже для меня одной. Естественно, из дома меня не выпускают. Скорее не побега опасаются (потому что ну куда я могу деться?), а того, что кто-то лишний меня заметит.