– Откуда я могу хоть что-нибудь про тебя знать? Ты должен сам во всем разобраться! Ты не знаешь смысл времени, так разберись в нем… Продолжай искать себя. Узнаешь смысл времени – поймешь суть часов. Разберешься с часами – может быть откопаешь и себя. Тяни за нить, доверься Миру, и он приведет тебя куда нужно. Сделай, как я тебе показал – если не знаешь куда двигаться дальше, закрой глаза и отдайся воображению. А теперь давай, шуруй… Есть еще вопросы?

– Да, – я решил спросить о том, что меня интересовало с тех пор, как я узнал суть прозрачных дверей. – Всего один…

– Ну?! – Старьевщик постоянно нервно оглядывался, отмечая, что стены Центра все ближе.

– Если вот эта дверь ведет в Центр, эта – в комнату, эта – в темноту, из которой вы принесли Пожирателя Времени. А куда тогда ведет вот эта? – Я указал на четвертую дверь, единственную, что не была при мне открыта.

Посмотрев на Старьевщика, я даже удивился, насколько он разом обмяк и улыбка его сделалась блаженно ватной.

– Это моя Заветная Дверь, в которую я когда-нибудь войду… И благодаря тебе, это «когда-нибудь» наступит совсем скоро. До этого я не мог ее открыть, но сейчас все изменится, я уверен. Поэтому и тороплю тебя – когда исчезну я, исчезнет Центр, а что станет с тобой – неизвестно. Ну, все, уходи… Тебе пора.

Он буквально вытолкнул меня за дверь.

– Я уверен у тебя все получится. Ты смышленый.

В ответ я лишь махнул ему рукой и пошел, цокая по стальному мосту.

– Эй, Харон! – позвал он. Когда я обернулся, Старьевщик лишь сказал короткое «спасибо», чтобы сразу отвернуться.

Мне ничего не оставалось, как спуститься вниз. Сверху я видел, что границы Центра уже подобрались совсем близко – он уменьшался на глазах, поэтому найти выход должно быть не составляло труда.

Внизу меня ожидал еще один сюрприз – ни в холле, ни в магазинах не было ни одного человека. Не играла музыка, не мигали лампочки, в фонтанах не била жизнью вода – исчезли люди, пропало всякое движение, все замерло, остановилось.

Я шел в совершенно пустом Центре с ощущением, будто я сам двигаюсь против правил, нарушая хрупкое равновесие воцарившегося здесь спокойствия.

Посмотрев на «подарок» Старьевщика, всмотрелся в циферблат. Две стрелки продолжали стоять на месте – обездвиженные, как и все кругом.

Нечего делать, нужно идти дальше. Искать выход в непроглядном тумане.

В предвкушении выходных даже сон не такой как обычно – более сладкий, насыщенный яркими красками и спокойствием. Фантастические миры вперемежку со сказочными персонажами заполняют голову мальчика, наполняют его жизнь событиями и интересными историями. Лишь стоит ему открыть глаза, как все они перекочуют на бумагу, начиная новый день мальчика с карандаша… Что может быть лучше? Не так, как в будни, когда признавать тяжело даже саму необходимость нового дня. А выходные дают два дня свободы от ненужных и скучных предметов, от жестоких и опасных ровесников.

Оставляя глаза закрытыми, Алан взбил подушку, надеясь еще немного понежиться в постели, хотя знал, что это пустое. Если слишком долго не вставать, исполнить роль будильника приходит мама. Выходные всегда загружены делами по хозяйству, помощь отцу со стадом… Но выходные обязанности – пустяки! Главное, уроки сделаны заранее, а значит и времени на рисование останется больше. После обеда должна прийти Алина – поболтать, обсудить прочитанные книги. Алину можно смело назвать прародительницей всех созданных Аланом рисунков. Сам он читать не любил, зато подруга «тоннами» поглощая книги, всегда рассказывала кучу историй, которые формировались внутри него в цельные образы, а те, в свою очередь, со временем перекочевывали на бумагу. Так и получалось что-то вроде их общего дела. Она дарила ему несуществующие миры, он их рисовал. Алина всегда открыто выражала восхищение талантом друга, но он не мог ее похвалу воспринимать серьезно, считая это не более чем данью вежливости.

Сколько Алан себя помнил, они были вдвоем. Всегда много смеялись, подшучивая над окружающими – кем можно, и кем нельзя. Когда надо – жаловались друг другу, или хвастались достижениями. Могли проводить сколько угодно времени вместе, совершенно не уставая от компании. На самом деле такая дружба между мальчиком и девочкой традиционно не приветствовалась – в селении считались неприемлемыми любые близкие отношения между будущим воителем и непорочной девой, но в случае «сладкой парочки» все уже давно считали их определившимися в своем выборе супругами, поэтому особо не противились и не упрекали. Алана такой порядок вещей вполне устраивал, лишь бы не навешивали свои дурацкие устои. Несмотря на зависть (многие парни даже и мечтать не могли о дружбе с девочками) и постоянные подначки большинства ровесников, Алан не представлял свою маленькую ограниченную школой и заботами жизнь без Алины и ее историй. Для него Алинины рассказы, как и она сама, неразрывно связывались в единое целое. Без них (ее и пересказанных книг) не будет фантастических миров порождающих новые рисунки. А без рисунков нет никакого смысла просыпаться по утрам. Вот и выходит, что без Алины нет жизни. Глупая логика, но так оно и было.

Алан перевернулся на другой бок. В голову начали лезть мысли о приснившихся снах. Их было несколько и все яркие, насыщенные, густые, словно кино. Они хорошо запомнились, но более всех – тот самый, где он пытается переубедить жителей деревни посмотреть в окна с другой стороны вагона. Только в этот раз почему-то он был в форме проводника. А потом сидел на крыше вагона посреди спокойного океана, рассматривая закат. Все же удивительный сон. Почему поезд?

После, следовал сон с часами… СОН?!

Он поднял руку, чтобы осмотреть запястье – те же самые часы сидели как влитые, хотя еще вчера болтались. Разве может браслет за ночь сам подтянуться? Но самое главное – стрелки ожили и начали отсчитывать земную жизнь, но почему-то в обратном порядке ! Что это может значить?

Кажется, Алан припоминал, как прошлой ночью на разгадку тайны «неправильных часов» потратил уйму времени, но так ничего и не понял. Сейчас же ничего нового тоже в голову не лезло. Потом можно будет спросить у кого-нибудь сведущего, как такое возможно.

На всякий случай он попробовал еще немного повозиться с ремешком, но как и раньше расцепить его так и не получилось. Сдавшись, мальчик выдохнул, и одним рывком вскочил с кровати. Впереди его ожидали два благословенных дня без школы…

– А я уже собиралась идти будить тебя. Давай быстро ешь и собирайся к отцу, – приказала мать, накладывая со сковородки завтрак. – Придешь, будут пироги готовы.

И действительно в большом ведре варилась картошка.

– Отлично! – обрадовался Алан. Не боясь можно отдавать руку на отсечение, что ничего вкуснее маминых пирогов на свете не существует.

– Сегодня Алина придет? – спросила мать.

– Вроде должна, – проговорил Алан, стараясь ответить внятно. Не та-то просто разговаривать с набитым ртом. – Может после обеда.