Хотя тело трясло то ли от холода, то ли от неведомого доселе смешения чувств страха, любопытства и волнения, Алан не задумываясь, пошел вслед мужчине в ушанке.

Заходя в большие ворота, трудно было не заметить множество направленных в разные стороны видеокамер. Теперь стало очевидным, как внутри узнали об их приближении. И правда, Алан только сейчас вспомнил, как слышал от кого-то со школы, что ближе чем на тридцать метров к санаторию не подойти – сразу откуда не возьмись появляется когда один, когда несколько охранников, и прогоняют любопытных «оборванцев» на нужное расстояние.

Лишь стоило шагнуть внутрь, как ворота сами начали закрываться. Справа виднелся небольшой домик. «Видимо охрана», – решил Алан.

Мужчина шел впереди, и Алан мог беспрепятственно рассматривать внутреннее устройство этого загадочного места. Большая территория покрыта короткой травой, тропинки из разноцветных кирпичиков огорожены ухоженными кустарниками и множеством деревьев с вплетенными в ветви лампами фонарных столбов – искусно созданная роща для неспешных прогулок. Везде расставлены пустующие лавочки, виднеются какие-то постройки типа беседок, есть зона с гимнастическими снарядами, качели. Весь огромный двор завален громоздкими безделушками «для красоты»: арками, странными скульптурами, да кружевными урнами. Кажется, что все разбросано и нагромождено абы как, но если не смотреть вкрадчиво, стараясь понять и оценить, а просто гулять, наслаждаясь наичистейшим горным воздухом, то вдруг оказывается, что все здесь гармонично дополняет друг друга. До этого момента Алан никогда в жизни не видел подобной красоты, даже и не подозревая, что Рай на земле можно создать руками искусного дизайнера.

Будто почувствовав его восхищение, идущий впереди мужчина не останавливаясь обернулся и, мимолетно глянув на Алана, спросил:

– Нръавицца? – чтобы не дождавшись ответа опять уставиться вперед.

Алан не знал, нужно отвечать или нет. Но на всякий случай негромко сказал, что здесь очень безмятежно.

В «Красный Замок» они вошли через центральный вход. «Управляющий всей этой красотой» больше не оборачивался, ведя мальчика по лестницам и коридорам. Алан начал думать, что мужчина и вовсе забыл про него и теперь просто шел по своим делам.

Чего-то особенного из убранства коридоров, залов и переходов, которыми они бесконечно долго брели, Алан не запомнил. Раньше он часто, валяясь в своей кровати, задавал себе вопрос – каково внутри санатория? Он думал, что большие комнаты заставлены дивной резной мебелью, везде висят цветные гобелены и полотна, статуи и вазы с цветами украшают будни иностранцев. Так оно и оказалось. Пока мальчик шел за управляющим, его путь сопровождало нагромождение каких-то (наверняка ужасно дорогих и изысканных) предметов интерьера, ярких обоев, занавесок, тюлей и другой мишуры – слившейся в единый комок бессвязных образов. Мечтая, он свято верил – если судьба вдруг окажется к нему столь милосердна, что позволит побывать внутри этого здания, то наверняка каждый шаг здесь будут сопровождать поразительные мгновения жизни наивысшего общества. Сейчас же, непонятно почему, Алану до обидного было все равно – он просто шел вслед за провожатым…

Задумавшись о своем, и даже особо не глядя по сторонам, он чуть не налетел на шедшего впереди человека, когда тот неожиданно остановился. Мужчина обернулся, посмотрев на Алана так, словно не ожидал его здесь увидеть.

«Ты еще здесь?» – показалось вот-вот должен спросить хозяин «Красного Замка», но вместо этого он сказал, все так же на русском, жутким акцентом ломая до неузнаваемости знакомые с детства слова:

– Пака нэ рэши-им чьто, да ка-ак, поси-ди, пододжди, оукей? А йа пака подума-аю, чьто дэлат будэм.

Алан не понял, где ему посидеть и чего собственно ждать. Ответы нашлись сами.

За спиной мужчины обнаружилась большая дверь. Распахнув ее, он открыл обзор на огромный, заставленный столами и стульями зал.

– Скоро-о оу-бэд, п-этому скоро-о сида будэт много-о людэй. Вибэри стоул гдэ-нибуд в углъ-у и жди-и мэна. Как виясну всо, приду-у зэтабой. Даффай… – сказал он, помогая Алану «впихнуться» внутрь.

Просторный зал очень напоминал весеннюю поляну, только вместо цветов ее усыпали круглые столики, красующиеся белоснежными скатертями. Пока что кроме небольших вазочек с тремя розами – красной, белой и желтой – на столах ничего не было и о приближающемся обеде ничто не свидетельствовало.

«Уже время обеда! А сколько именно?» – Алан автоматически поднял левую руку и закатал рукав, желая глянуть на часы. Движение получилось таким естественным, будто он всю жизнь с самого рождения носил эти часы, периодически поглядывая на них. Но, как и раньше механизм работал неисправно, отматывая время вспять. На циферблате дней красовалась «тройка».

Алан наугад прошел к одному из столиков, и уселся за него. Только сейчас он почувствовал, как дрожит от пережитого тело. Ему вдруг захотелось оказаться в своей кровати под толстым ватным одеялом, накрыться с головой и лежать в темноте, ни о чем особо не думая. Но этого не будет. В действительности, больше похожей на сказку, он сидит в месте, которое мог видеть разве что в телевизоре и своих мечтах, исступленно уставившись на три ярких цвета.

«Розы… А я ведь никогда их в живую не видел. Хотя и много рисовал, представляя их запах именно таким…» – Алан неожиданно осознал, что пока шел сюда, боялся глядеть по сторонам… и до сих пор боится, будто увиденное навсегда перевернет его тихий мир, и обратной дороги уже не будет. Огромное напряжение, ощущающееся во всем теле, говорило о страхе раз и навсегда влюбиться в царящие здесь лоск и достаток, тем самым поселив в сердце неутолимое желание чего-то большего…

Приложив усилие, он заставил себя оторвать взгляд от стола и осмотреться – не просто провести глазами слева на право, а действительно тщательно отшлифовать взглядом художника каждую делать – разбирая увиденное на отдельные образы, подробно разглядывая их, и вновь соединяя в единое целое. Мир вокруг мгновенно преобразился, и скука отступила, будто и не было ее секунду назад.

Огромная люстра еле заметно подрагивала хрустальными сережками, что радугой перемигивались в свете ламп. Зал оказался идеально круглым, а посреди него возвышался небольшой помост – сцена с черным роялем. Алан сидел у стены – прямо над ним нависал, единым козырьком огибая весь зал, балкон с также расположенными на нем столиками. Во всем – от обоев до перил – преобладали кремовые тона под слоновую кость.

Возле столика, за которым он сидел, на стене крепилась хрустальная бра в том же стиле, что и большая люстра. Почему-то Алану показалось, что человек создавший образ этого места любил свое дело, и эту любовь сумел вложить в свое детище.

Продолжая оглядываться, прямо за своей спиной Алан наткнулся на картину. Из-за бессилия люстры в достаточной мере осветить пространство под балконом, он не мог толком разглядеть изображение на картине. Пришлось встать и зажечь светильник. Свет мгновенно выхватил из темноты рисунок – искусно выполненную карандашную графику. На ней был изображен парень в непромокаемом комбинезоне с капюшоном. Обеими руками он опирался на сложенный зонт, словно на трость, и явно кого-то ждал. Вокруг истерил ливень, а парень стоял себе спокойно, погруженный в собственные мысли, совершенно не обращая внимания на буйство стихии.