class="p1">Элен никогда его не подстерегала, не пряталась за дверями, не рылась в вещах, не искала в каждом жесте деталь, способную выдать его.

Со временем Люсьен понял, насколько несчастна была Эдна, как ее ужасало, что живущего с ней мужчину зовут не Симон, а Люсьен. Она страдала так сильно, что рассталась со своим ребенком.

* * *

Соединявшая их нить не порвалась, но Элен не знала, как ее укрепить, и в конце концов заговорила об их близости, которую они вместе сотворили в своей комнате перед смертью Симона.

Она описала встречу в церкви, примерку костюма из синей фланели, чайку и свадьбу.

Однажды вечером она не пожелала Люсьену доброй ночи. Выпила полный стакан «Сюза» и привела в зал закрывшегося кафе. Там она первым делом сказала, что в его отсутствие спала с другими мужчинами – цыганами, ярмарочными торговцами, коммивояжерами – и выбирала каждого по одной-единственной причине: он не мог оставить следа в ее жизни. Эти слова не были признанием, она не испытывала ни стыда, ни сожаления и не ждала от него прощения.

Элен зажгла свечу и поставила ее на стойку.

Люсьена не обуяла ни ревность, ни ненависть, его самолюбие не было затронуто. Он подумал, что стал одним из коммивояжеров. Одним из… Незнакомцем, вернувшимся в свой дом.

Элен распустила волосы и разделась догола. Огонек свечи освещал ее грудь и живот с нежным пушком. Широкие бедра и мускулистые ляжки. Молочно-белая кожа покрылась пупырышками от холода, и Люсьен ясно видел голубые вены.

Он не был «одним из многих». Он был ее мужчиной. Первым.

Его дыхание стало тяжелым и заглушило шум электрогенератора.

Люсьен протянул руку, чтобы дотронуться до Элен, но она жестом остановила его, и тогда он продолжил смотреть и смотрел очень долго.

Как будто снова заучивал ее наизусть.

Люсьен возбудился. Ему хотелось вылизать все ее тело, чтобы изгнать следы других мужчин, прошлого, молчания, отсутствия, заброшенности и забвения.

Восхищение ее красотой росло, и глаза Элен сверкали все ярче.

Она медленно кружилась вокруг себя, он видел затылок, спину, ягодицы, и в душе возрождалась надежда. Впервые со дня ареста.

Элен видела, как в глаза Люсьена возвращается небесная синь, пока она рассказывает, как именно он ее ласкал, обнимал, чего любил касаться сильнее всего, а она выгибалась и кричала от наслаждения, как он читал ей и занимался с ней любовью. Летом 1936-го.

Потом Элен оделась и сказала:

– Встретимся завтра вечером. В то же время.

В комнату входит сиделка, и я закрываю синюю тетрадь. Она здоровается, проверяет давление и температуру Элен, вешает новый пакет с лекарством на штатив капельницы и улыбается.

Мне хочется расспросить ее о Я-уж-и-не-помню-как… но не знаю, как подступиться.

Женщина напоминает мне, что сегодня сочельник. 24 декабря.

Дедуля!

Я целую Элен в щеку с мыслью: «Пусть этот раз не станет последним!» Люсьен может еще немножко подождать.

В этот момент появляется Роман. Один. Он великолепен. Печаль его не уродует.

– Я пришел почитать ей, – объясняет он, бросая пальто на спинку стула.

– Спасибо.

Других слов я не нахожу. Спасибо. В руках у меня синяя тетрадь, я поспешно ее захлопываю.

– Там история моих дедушки с бабушкой?

– Да.

Я подхожу и целую его в губы. Он роняет роман и сжимает меня в объятиях. Ладони, лежащие на моем затылке, ледяные, но он все равно гладит меня по волосам. Я закрываю глаза и ужасно боюсь проснуться, подняв веки. Никто никогда не ласкал мои волосы так нежно. Я чувствую, как они шевелятся под его пальцами. Я больше не Жюстин, а какая-то другая форма меня. У нашего поцелуя горький вкус недолговечности, конца истории любви. Я ощущаю огромную, просто безразмерную печаль. Почти близость смерти, конец жизни.

Шепчу: «Счастливого Рождества!» – и выхожу, пошатываясь и не глядя на него. Не хочу знать, реален был этот поцелуй или нет. Теряюсь в коридорах, голова кружится… Не помню, как шагнула за порог больницы.

Глава 59

Музыкальный автомат привезли тем же утром. Двенадцать дисков на 78 оборотов. Двадцать четыре красные кнопки. Рядом с ними – название песен.

В тот день собралась толпа. Всех клиентов заворожил механизм нового устройства. Когда кто-то включал его, на боках автомата загорались лампочки. Вот, значит, какой он – прогресс! Жми на кнопки с первой по двадцать четвертую и выбирай песню. Даже Клод и Люсьен вышли из-за стойки и присоединились к клиентам, восхищенно наблюдающим за танцем дисков.

Автомат заказал Люсьен, чтобы сделать сюрприз Элен. Она не могла прочесть названия, напечатанные на этикетках, но пометила кнопку № 8 с песней «Маленький цветок» Сидни Беше[67].

Клод за один день спустил отложенные за месяц чаевые. Автомат внес веселую неразбериху в жизнь кафе, ведь официант перестал обслуживать посетителей. Как только наступала тишина, Клод подбегал, совал монету в щель и как загипнотизированный любовался диском в витрине.

Ближе к вечеру едва не подрались Бодлер с Клодом: первый желал слушать только песню Тино Росси «Самая красивая в мире мама», а Клод – «Это потрясающе» Луиса Мариано. Элен пресекла ссору, нажав на кнопку № 8.

Люсьену весь день не терпелось, чтобы все разошлись и он остался наедине с Элен и музыкальным автоматом. С того первого раза, когда она разделась перед ним, он всегда просыпался с единственным желанием: вернуться в зал закрывшегося кафе и смотреть, как она избавляется от одежды при свете свечи. Элен делала это каждый вечер, а он смотрел, не прикасаясь. Они не переходили невидимую черту, которая все еще разделяла их.

Сегодня вечером он поставит вторую сторону диска Жоржа Брассена – «Башмаки Элен» – и пригласит ее на танец. Со дня возвращения на Восточный вокзал Люсьен впервые что-то планировал на будущее. Сначала он надеялся, а теперь начал строить планы.

Было странно жить под одной крышей с женщиной, никогда ее не касаясь. Слышать, как посетители и торговцы называют ее «ваша жена» или «ваша дама». Странно не иметь общих воспоминаний. Странно, не иметь вообще ничего общего, кроме настоящего, но чувствовать то же, что она, знать, что она любит, упреждать ее реакции, угадывать ее. И все же чувствовать то, что чувствовала она, знать, что ей нравится, предвидеть ее реакции, угадывать ее. Возможно, подсознание сохранило все это в памяти, в том числе день, когда она приехала в Бретань и привезла голубой чемоданчик. Он ее не узнал, но сумел рассказать наизусть. Да, Элен была именно тем, что заучило наизусть сердце, а