— Да. Прости насчет этого.

— Не извиняйся. Теперь я знаю… И лучше, что я знаю. Значит, дома тебя ждет очередной выпуск «МастерШеф» и готовый обед в одиночестве. Я правильно понимаю?

Рамоутер рассмеялся.

— Ты была у меня в квартире?

— У меня хорошая интуиция. — Хенли улыбнулась, хотя обстоятельства Рамоутера сильно выбили ее из колеи. — Уже поздно, в отдел мы не вернемся. Лучше я угощу тебя сочной курочкой в «Нандос»[43].

Глава 42

— Мы можем себя обманывать, будто наша работа не сказывается на наших семьях. Говорить себе, что они могут ее принять. Но им тяжело.

Хенли стерла капельки воды с горлышка запотевшей пивной бутылки. Они сидели на крыше «Нандос», в дальнем уголке площадки со столиками, и смотрели на Темзу. Людей здесь было немного. Небо уже изменило цвет: где-то было пурпурным, где-то янтарным, где-то бирюзовым, а вдали мелькали огни разросшегося города. Иногда возникало ощущение, что единственная задача всех этих новых зданий из стекла и бетона — отвлекать от смерти и хаоса, царящих на улицах.

— Дело в том, что родные говорят нам, что они справятся, и в первые несколько месяцев или даже год, если повезет, они на самом деле могут все это выдерживать, но потом что-то происходит. Суровая реальность наносит удар за ударом. Ты никогда не приходишь домой вовремя, ты пропускаешь празднование семидесятилетия свекра, ты отказываешься рассказывать о том, как прошел твой день, потому что видела одно только дерьмо, а затем какой-то лунатик пытается тебя убить, — закончила Хенли и глотнула пива.

— Я знаю, что это тяжело, но я так давно этого хотел! Я сам удивлялся тому, как я хотел эту работу, — сказал Рамоутер, полив курицу острым соусом «Пири-Пири». — И знаешь, самое худшее в ней — я имею в виду нашу работу — это пытаться убедить себя, что ты не предаешь себя и своих близких.

Хенли вспомнила жаркие споры с семьей и друзьями из-за своего решения отказаться от выгодной и перспективной работы инвестиционного аналитика в банке, чтобы пойти обучаться по программе подготовки молодых специалистов, которую запустило Управление полиции Лондона.

— Мой брат Саймон не разговаривал со мной три месяца, — сказала Хенли. Рамоутер понимающе кивнул. — К тому моменту, как ему исполнилось двадцать пять лет, его тридцать два раза останавливала полиция, когда он был за рулем, только потому, что он чернокожий. И тут я ему заявляю, что отправляюсь в Хендон[44].

— Моя мама каждый раз молится о моей душе, когда ходит в храм. Она мне заявила, что мое решение пойти служить в полицию — это даже более позорно, чем мое решение жениться на девушке не из сикхов.

Они ели, наслаждались теплым вечером, и Хенли немного расслабилась. Она была взбешена, когда ей навязали стажера, и из-за этого совсем забыла, что он тоже человек.

— Мне очень жаль, что с твоей женой так плохо. А ты не думал о том, чтобы вернуться?

Хенли хорошо понимала, что в эти минуты говорит как Роб, прося Рамоутера сделать выбор: работа или семья.

— Что? И отказаться от ужинов на крыше в «Нандос»? — Улыбка исчезла с лица Рамоута так же быстро, как и появилась. — Она хотела для меня именно этого.

— А чего ты сам сейчас хочешь? — спросила Хенли.

— Я хочу эту работу, и я хочу мою семью. Только, похоже, в настоящий момент я не могу получить и то и другое одновременно.

Рамоутер взял салфетку и быстро промокнул глаза.

— «Пири-Пири» в глаз попал?

— Да, что-то в этом роде.

Хенли знала, что умеет забираться людям под кожу. Ей всегда было присуще желание понять, что вызывает у людей реакцию и на какие кнопки надо нажимать, чтобы заставить их оступиться. Она не была уверена, что это: врожденный талант манипулятора или просто дар убеждения.

— А у тебя как обстоят дела? — спросил Рамоутер, когда Хенли собирала вилкой рис на своей тарелке. — Кажется, тебе удалось справиться. Жизнь не заставляла тебя делать выбор.

— Раньше мой муж просил меня сделать выбор каждый день. После того как Оливер порезал меня ножом и меня перевели на кабинетную работу с диагнозом «посттравматическое стрессовое расстройство», он стал предлагать мне это дважды за день.

— ПТСР? Я не знал. Прости.

Хенли только отмахнулась.

— Тебе не за что извиняться. Ты член команды и работаешь вместе со мной. Тебе следует это знать.

— Член команды? — Рамоутер улыбнулся. — Но сейчас ты в порядке? Я имею в виду ПТСР?

Хенли подняла голову — над ними пролетели два вертолета «Чинук». Они возвращались на расположенную неподалеку авиабазу. Их шум заглушил ее ответ.

— Все под контролем, — сказала она.

Глава 43

У Хенли была еще одна беспокойная ночь. Она проснулась в одиночестве в четыре утра, вся мокрая от пота и запутавшаяся в простынях. Она прекратила безуспешные попытки снова заснуть и приехала в отдел уже в шесть утра.

— Шон Делани был одним из присяжных во время первого слушания дела по обвинению Оливера в убийстве, — победно объявил Рамоутер, так громко шлепнув ладонями по поверхности стола, что Хенли подпрыгнула. — Дэниел Кеннеди и Зоуи Дарего тоже выступали в роли присяжных на этом судебном процессе.

— У тебя есть полный список присяжных? — уточнила Хенли, делая глоток кофе. Она надеялась, что кофеин ее хоть немного взбодрит.

— Это список присяжных, которые участвовали в первом судебном процессе. Первую группу присяжных выбрали 25 сентября 2017 года. — Рамоутер передал ей лист бумаги с двенадцатью фамилиями. — Но эту коллегию присяжных распустили на второй неделе работы, потому что…

— Один из присяжных узнал какую-то информацию про Оливера, а затем сообщил ее остальным. — Хенли начинала вспоминать эту историю — как рассмотрение дела было временно приостановлено, а потом свистопляска с «Судом над убийцей с пилой» снова возобновилась. — Мы знаем, кто из присяжных начал трепать языком?

— Он был не один, — ответил Рамоутер. — Алессандро Найлор, присяжный номер пять, и Доминик Пайн, присяжный номер одиннадцать. Я сегодня утром связался с прокурором, который вел дело. Насколько он помнит, Найлор и Пайн каким-то образом обнаружили, что первая жертва Оливера, сержант Адриан Флинн, обвинялся в изнасиловании Оливера, когда тому было девятнадцать лет. Почему ты этого не помнишь?

Хенли посмотрела на часы, а потом на темные круги под глазами Рамоутера и решила простить ему этот вопрос и раздражение в голосе. В том, что он вчера поздно лег спать, была и часть ее вины.

— Мое