и без того было полно забот, а у штурмана, наверное, тоже имелись какие-то свои, штурманские дела: ведь корабль находился в пространстве, за которым надо было внимательно следить.

Так шли дни.

В дверь стучали - настойчиво, громко. Луговой нехотя оторвался от экрана и взглянул на часы. Быстро летело время в полутемной рубке связи, озаренной лишь прохладным светом большого экрана, пребывание перед которым понемногу становилось главным делом в жизни штурмана. Был свой интерес, хмельной и обволакивающий, в том, чтобы сидеть вот так, в полумраке, отрешившись от всего, и пытаться заглянуть в жизнь иных, наверное же, существующих цивилизаций. Пусть результата пока еще не было; Луговой знал, что открытия совершаются, не сразу... Стук продолжался; штурман раздраженно крикнул:

- Да входите, кто там...

Это оказался Нарев. Он постоял, привыкая к темноте. Луговой удивленно пожал плечами, потом снова повернулся к экрану. Экран был важнее. Нарев молча стоял, и Луговой не выдержал и сердито сказал:

- Здесь нельзя находиться посторонним.

- Все работают, - сказал Нарев. - Не хватает рук, глаз, голов... Вот мне и захотелось увидеть, что в человеке может оказаться сильнее желания вернуться на Землю.

- Именно потому я тут сижу, что хочу вернуться.

- М-м... - прогудел Нарев недоверчиво. - Земля еще слишком далеко для связи, насколько я понимаю.

- Земля? Пожалуй... - Может быть, этого и не следовало, говорить, но штурману захотелось поставить на место пассажира, которого Луговой всегда недолюбливал за самоуверенность.

- Погодите-ка... Это становится интересным. Не откажите в любезности рассказать.

Ага, теперь он заговорил другим тоном... Луговой выпятил нижнюю губу, поморщился. Нарев уселся, хоть его и не приглашали. Поглядывая то на экран, то на слушателя, Луговой заговорил.

Нарев внимательно выслушал. Потом спросил:

- Что же, такие цивилизации действительно могут существовать?

- Почему бы и нет? Возьмите хотя бы запись семьдесят сорок шесть...

- Что-нибудь из области фантастики?

- Это отчет одной из старых экспедиций. Просмотрите и поймете, что я сижу здесь не зря.

- Ну что ж, в свободную минуту... Какой номер вы назвали?

Он аккуратно записал.

- Благодарю. Но работать все-таки нужно.

- Я я не отказываюсь. Боюсь только, что... Такие дела не делаются просто.

- Вот если дело не сделается, - сказал задумчиво Нарев, то вы сможете просиживать за экраном хоть круглые сутки, и все будут с надеждой смотреть на вас.

Луговой промолчал. Но в рубке связи было слишком мало места, чтобы слова Нарева могли затеряться и не достигнуть ушей штурмана.

Посреди бывшей туристской палубы было установлено несколько больших катушек на тяжелых постаментах, а между ними, в самом центре, находился пьедестал помассивнее, над которым уже поднялся прозрачный купол. Корабль мог предоставить в распоряжение физика исходную энергию в виде электромагнитного или гравитационного поля; Карачаров выбрал электромагнитное, потому что с ним работать было привычнее.

Физик и капитан медленно обходили расставленные шестиугольником катушки, и Карачаров продолжал начатый разговор:

- ...Нет, ровно никакой опасности.

- Вы предполагаете, доктор, или уверены?

- Ну... видите ли, в принципе опасность существует всегда. Вы пользуетесь электричеством, а ведь оно смертоносно даже при бытовых напряжениях. На электростанциях используют распадающиеся материалы; да и ваш корабль - разве он не является источником опасности, если им плохо управляют?

- Против этого я не могу возражать. Но как-никак, еще ни одна машина Трансгалакта не использовалась таким образом.

- Попытаюсь вас успокоить. Конечно, работать придется с высокими напряжениями, да и другие параметры не уступят. Если бы приложить такую энергию - соблюдая масштаб - ко всему кораблю, то я не стал бы ручаться за его сохранность. Но... как бы вам сказать? Это как с обычной иголкой: на ее острие развивается такое давление, какое на большой площади создать очень и очень не просто. Вот и у нас изгиб пространства произойдет в объеме, не превышающем несколько кубических миллиметров. Мне нужно пока проверить возможность создания со пространственной петли и получить при этом кое-какие числовые данные, которые мне легче установить экспериментально, чем рассчитывать теоретически. Когда мы перейдем к самому кораблю, все будет иначе: изгибать пространство мы станем при помощи гравитационного, а не электромагнитного поля, а кроме того...

- Простите, я прерву вас. У этого сравнения есть и другая сторона: даже простая игла может нанести смертельную рану.

- Ну, разве у нас на борту - клуб самоубийц?

Капитан помолчал, потом негромко проговорил:

- Мне хочется, чтоб ваш эксперимент увенчался успехом.

- Да уж и мне - не меньше вашего. Но я уверен, что не ошибаюсь. Теперь вот что: силовая сеть этой палубы может не выдержать. На всякий случай нужно иметь резерв.

- Хорошо, сегодня же начнем тянуть второй кабель.

- Вот и чудесно. А я займусь установкой измерительной аппаратуры.

Прекрасно, когда между людьми не стоит женщина, - подумал капитан, уходя. Просто прекрасно. Мир был бы куда лучше, если бы...

Странные это были дежурства, и странные отношения возникали между больным и Верой, такими разными по возрасту, привычкам, опыту. Что делать, когда больной поправляется? Разговаривать: в разговорах время проходит быстрее, и можно не думать о том, куда течет это время, что ожидает каждого из них в будущем. Разговоры эти безопасны, и поэтому могут иногда зайти дальше, чем обычно принято; но ни к каким последствиям они не приведут, и поэтому нет оснований судорожно прерывать их и искать новую тему.

- ...А у вас была семья?

- Семья? Конечно.

- Вы говорите так, словно это обязательно.

- Такого закона, конечно, нет. Но разве мы живем только по законам?

- Как же еще?

- Что такое закон? Что - право? Существовало так называемое обычное право: обычай имел силу закона, им руководствовались. Обычай может быть нигде не записанным, но он существует.

- И у вас была семья по обычаю?

- Так принято в нашем кругу. Семья - это респектабельность, ровность, поведения, авторитет. Самое страшное - лишиться авторитета. Мы ведь направляем действия других людей... Но лучше поговорим о вас, Вера. Я иногда думаю: вот вы веселы, заботливы... молоды. Не может быть, чтобы вы ничего не оставили там - на Анторе,