Она чувствует меня буквально сразу, стоит мне пройти несколько шагов. Обернувшись и разобрав в полумраке очертание моей фигуры, Ася усердно вглядывается в темноту, словно желая понять: почудилось ей или нет. Я, не отрываясь, смотрю в ответ, пытаясь удержать этот зрительный контакт.

Когда я вхожу в ореол тусклого освещения, девушка резко выдергивает свои руки из его рук и, словно желая прогнать последние сомнения, с удивлением в голосе спрашивает:

– Марк?!

– Да, – сердито вылетает из меня. И хоть я своими глазами видел, что между ними не было ничего криминального, но желания этого нахала слишком явственно читались в его действиях и мне безумно не понравились, а Ася сама вчера отказалась, чтобы я подвез ее.

Парень оборачивается, и мы встречаемся взглядами. Смотрит нагло, изучающе и явно не уделал штаны от страха, но я и не таких обламывал и продолжаю дальше прожигать его, чтобы он понял – сотру в порошок, если еще хоть раз рядом увижу.

Поравнявшись, собственнически притягиваю девушку к себе и, медленно наслаждаясь каждой секундой, целую ее мягкие губы. Ася не вырывается, не показывает, что недовольна моим вероломным нападением, но по напряженному телу, по скованным движениям ощущаю – сердится. Отпускаю ее и с умопомрачительной улыбкой кидаю:

– Привет. Соскучился, не удержался и приехал.

Она кивает, лицемерно растягивает губы и пытается найти код доступа к моим мыслям, чтобы разобраться, что происходит. Знаю – бесполезное занятие – и кидаю глазами: так надо, сладкая. Перевожу взгляд на парня, мрачно изучающего меня, и бросаю:

– Прости, не поздоровался. Ты, кажется, Матвей?!

Мой пренебрежительный тон, надеюсь, прольет свет на мое отношение к нему, а превосходство в шесть лет – даст фору.

– Макар, – холодно поправляет он.

– Да?! – бросаю небрежно и продолжаю. – Спасибо, что проводил мою девушку. Мы пойдем.

Обнимая Асю за талию, разворачиваю к подъезду и, пока она в растерянности молчит, проглотив произошедшее, веду к дверям.

Едва мы входим внутрь, как девушка вопит:

– Что это было?!

В ее глазах отражаются все накопленные отрицательные эмоции и мечут в меня одна за одной свои стрелы, но мою броню не так просто пробить. Мне, наоборот, нравится, когда она снимает с себя маску лицемерия и выпускает на волю ту маленькую бестию, что живет в ней; когда ее взгляд не прячется за ширмой благовоспитанности, а горит адским пламенем и становится… неотразимым.

– Что конкретно?!

Ася набирает в легкие воздух и возмущается:

– Моя девушка?! Поцелуй под моими окнами на глазах Макара! Ты решил пометить территорию?!

Подхожу к ней, ближе загоняя к стене.

– Ты моя! И я не позволю какому-то однокласснику подкатывать к тебе!

– Твоя?! Кто твоя?! – рассерженно выплевывает она.

– Ты моя девушка!

Фыркает:

– Впервые слышу!

Часы ожидания, этот долбаный одноклассник, ее поведение – все складывается, перемешивается и взрывается во мне.

– Я сижу, как идиот, караулю тебя в клубе каждую ночь, когда ты работаешь, решаю твои проблемы, работаю личным таксистом… Разве не понятно, что я к тебе что-то чувствую?!

От моего тона девушка вжимается в стену, но, забыв о здравом смысле, вместо того чтобы промолчать и не нарываться, шипит:

– Когда люди что-то чувствуют, они говорят об этом!

Что?! Я откровенно вывернул перед ней душу, а она так ничего не поняла?!

– За меня говорили мои поступки!

Ася закатывает глаза, а я с горечью выношу вердикт:

– Значит, ты ничего не чувствуешь ко мне!

Впаиваюсь в нее взглядом, высасывая правду, которую она не сможет скрыть, и жду ее ответа, но девушка опускает глаза, начинает изучать пол и пищит:

– Я не знаю… Я запуталась…

Нечитаемое лицо, взгляд, спрятанный под длинными ресницами. Ася опять закрывается от меня, цепляя на себя так не идущую ей маску воспитанной холодной недотроги, в которой она прячет свою необузданную натуру.

– Мне пора домой.

Разворачивается, пытается уйти, но я хватаю ее за руку, резко тяну к себе и стискиваю ее хрупкое тело. Ася не жалуется, лишь сглатывает и смотрит огромными глазами, которые знакомо пожирает темнота. То-то же! Моя сладкая девочка! Врезаюсь в ее губы! Беру их жадно, властно, даже грубо, словно наказывая за те мучения, которыми моя бестия награждает меня. Ее губы подчиняются, принимают и сводят с ума...

Дверь в подъезде громко хлопает, Ася отлетает так неожиданно, как пробка из шампанского, что я не успеваю ее удержать, и сломя голову несется наверх. Усмехаюсь, иду навстречу вошедшей женщине, здороваюсь, вежливо улыбаясь, и выхожу на улицу.

Нужно ценить поступки, а не красивые высказывания... Вчера пытался до меня донести Марк, и бессонная ночь в бесконечных за и против убедила меня в этом. Он прав! Любовь – это не слова, цветы и конфеты! Любовь – это поступки и едва заметные, но важные мелочи. Мы часто их не видим, глупо ожидая порой ничего не значащую красивую мишуру. В общем, я полная дура. Марк столько раз доказывал мне, что я для него не просто сексуальная партнерша, а я не видела очевидного. Сейчас наведя порядок в голове и разложив по полочкам все хорошее, что он для меня сделал, я осознаю, что, если выражать любовь поступками, он уже много раз мне признался в ней. Зарываюсь с головой под одеяло и в подтверждение своих прежних мыслей улыбаюсь, как дурочка. Марк меня любит, и мне так хорошо на душе от осознания этого. Почему?!

– Ася! Ты проснулась?! Уже двенадцать, – слышу голос за дверью и, вынырнув из-под ткани, кричу в ответ:

– Да. Заходи.

Откладываю все свои непростые изыскания в себя для другого раза и улыбаюсь входящей маме. С каждым днем после химии она все больше и больше восстанавливается, и я замечаю, что прямо на глазах начинает возвращаться к той себе, какой я помню ее до болезни.

Мама садится на край моей кровати и спрашивает:

– Как день рождения?!

Пожимаю плечами, словно говоря: рассказывать нечего.

– Поздравила Макара, посидела и домой пришла.

– Пригласи его к нам. Хочу познакомиться, – хитро улыбается моя личная сваха.

Вопросительно приподнимаю бровь.

– А как же твой любимый Ваня?!

– Тебе он совсем не нравится.

Удивляюсь, а она продолжает:

– Если твой Макар – хороший парень, я не возражаю.

Мой?! Смешно. Когда-то я грезила о том, чтобы он был мой, а сейчас… Сейчас я все больше утопаю в непонятных чувствах к другому, хотя прекрасно понимаю, что он запретная тема. Для мамы Марк никогда не будет меня достоин, потому что он владелец стрип-клуба. А я никогда не пойду против. Я слишком боюсь страшного слова – рецидив. В нашем случае единственный выход – обман, но все тайное всегда становится явным. Заколдованный круг…