Лишь измотав себя вчистую, когда ноги отказываются держать меня в вертикальном положении, я возвращаюсь домой. Мама смотрит с подозрением. Стараюсь скрывать свои эмоции и усилием воли заставляю приподняться неслушающиеся губы. Как же сложно улыбаться, когда внутри все болит, рвется и кровоточит! Понимаю, что я плохая актриса, и, исправляя положение, тут же все сваливаю на несуществующую головную боль. Продолжая свой обман, проглатываю обезболивающую таблетку и, поцеловав маму в щеку, убегаю к себе в комнату под предлогом полежать. Возможно, если бы я привыкла с детства делиться с ней своими переживаниями, мне бы было проще откровенно признаться в произошедшем и, возможно, получить облегчение от этого. Хотя нет! Я бы не стала все рассказывать даже в том случае. Я бы не захотела расстраивать ее и перекладывать проблемы, которые она все равно была бессильна решить.

На какое-то мгновение своих нескончаемых терзаний я цепляюсь за обнадеживающую мысль, что, может, это все-таки ошибка, но заставляю себя трезво взглянуть на вещи. Кого я обманываю?! Зачем?! Злата прислала документ, а не свои домыслы. Никаких штампов о разводе на той странице нет. Надо принять действительность и опуститься на землю. И даже если Марк не обманул и правда что-то чувствует ко мне, факт остается фактом – он женат и это конец всего.

Не знаю, как я проматываю ужасный нескончаемый день, но я так радуюсь его завершению в надежде на новый и на банальное «утро вечера мудренее» и после бесконечных мучений прошедшего дня проваливаюсь в сон, имеющий свойство избавлять человека от боли, как анестетик.

Наша жизнь словно шахматная доска, где белые клетки чередуют черные, а вот какую фигуру мы представляем на ней, часто зависит от нас самих, ведь пешка, дойдя до противоположного края доски, становится всемогущим ферзем! Только это сейчас не про меня. Я та пешка, что прячется за спиной более сильной фигуры и боится двигаться вперед. Я трусливо не иду на работу, попросив Надю договориться с Марго. Почему?! Утро для меня не стало мудренее. Да, здравый смысл убедил, что есть факты, их необходимо принять, и я больше не пытаюсь цепляться за призрачную надежду, но я еще слишком ранена, чтобы выдерживать нападки Златы, и, конечно, с Марком я встречаться не готова. Вчера на эмоциях я желала увидеть его больше всего на свете. Я бы ткнула ему в лицо смс, высказала все, обвинила бы, накричала. Вчера я еще позволяла себе сомневаться и требовать объяснений. Сегодня – нет. Наверно, я перегорела. Все как-то осело, осмыслилось. Что мне предъявлять?! Разве он обещал что-то?! Нет. У нас был просто секс, без обязательств, на который я сама согласилась. Если я брошу ему это обвинение, я лишь буду выглядеть жалкой, да и в свете последних событий не хочу подставлять Злату, какой бы стервой она не была. Я, итак, разворошила осиное гнездо в клубе. Слова же Марка в подъезде, скорее всего, были продиктованы обыкновенными собственническими чувствами, а не выдуманной мной любовью. В любом случае делить его с женой я больше не собираюсь.

В семь часов мой более-менее стабилизировавшийся в тихо ноющее состояние организм снова резко прошибает острой болью, едва на экране мобильного я читаю четыре буквы его имени. Смотрю на них, как на какой-то божественный знак, не в силах оторваться и не в состоянии ответить. Наверно, я просто трушу. Осознаю: наступит новый день, но не будет ни проще, ни легче, однако все равно не отвечаю, откладывая разговор на еще не наступившее спасительное завтра.

Марк терроризирует меня звонками пару раз и перестает. Я надеюсь, он понял, что я не хочу с ним общаться, и не станет настаивать. Но теперь, напомнив о своем существовании, любимый мужчина снова не дает войти в то более-менее стабильное русло и не скручиваться от новых спазмов отчаяния. А я, добавляя боли, так неразумно опять извожу свою душу мыслями и воспоминаниями о нем.

Через какое-то время заставляю себя встать с кровати. На нервной почве сегодня не было аппетита, и я питалась одним святым духом, (благо мама не заметила) и сейчас, ощущая, как урчит, крича о помощи мой голодный желудок, я решаю сжалиться над ним и направляюсь на кухню. По дороге на полпути меня останавливает звонок в дверь, и я, удивившись сему факту, иду открывать, бросив маме, чтобы не беспокоилась и не вставала с кровати.

Смотрю в глазок и… каменею. Кошмар! Марк... Зачем он приехал?! Что он от меня хочет?! Шквал вопросов буквально смывает твердую почву под ногами. Понимаю: если не открою, он будет снова звонить, выйдет мама и… страшно представить. Как бы мне не хотелось встречаться с Марком, сейчас избежать этого не удастся.

Поворачиваю замок скрипя вместе с ним сердцем и упираюсь в его пробирающий до мурашек взгляд.

– Ты трубку не берешь, – объясняет он свое появление, ухватываясь за меня глазами и внимательно скользя по телу.

Нервно оглядываюсь, смотря, не появилась ли мама. Боюсь: его громкий голос она точно услышит (двери у нас простые не шумоизоляционные) и выйдет узнать, что происходит.

Набираю в легкие воздух, делаю шаг к нему на лестничную площадку и тихо прикрываю дверь.

– Я плохо себя чувствовала и попросила Надю всех предупредить, что не выйду, – озвучиваю свою версию и осознаю: я и правда выгляжу болезненно. Тут же ловлю себя на том, что теперь уже лгу и любимому мужчине. Спохватившись, убеждаюсь: ложь во спасение нестрашна и сразу откладываю колющую мысль на потом, как привыкла делать со всеми другими неприятностями, которые в последнее время стучатся ко мне в голову. Когда-нибудь я выпутаюсь из всего этого и снова стану такой как прежде, и не буду больше обманывать. Обязательно!

– Я не про работу говорю. Я волновался, – нарушает тишину голос, который, как в яблочко, сразу попадает в самое сердце и сбивает все вымученные настройки организма.

В тот же момент Марк делает шаг ко мне – я шаг от него. В глазах мужчины недоумение, но он снова приближается, а отступать больше некуда – позади дверь.

– Я хочу расстаться, – выпаливаю я, надеясь остановить его словами. Возможно, я говорю неправильную фразу: мы в принципе и не встречались, и свиданий у нас не было, но это первое, что приходит мне на ум, пока Марк приближается, а я жутко боюсь его прикосновений. Если он до меня дотронется, если поцелует, я не знаю, как смогу устоять даже при том имеющемся в сознании печальном факте.

– Почему?!

Я всматриваюсь в красивое непроницаемое лицо, и от отчаянья, от понимания, что никогда больше не будет даже того, что у нас было, руки так и чешутся прикоснуться к нему, провести в последний раз пальцами по его скулам, слегка заросшим темной щетиной … Усилием воли я прячу их за спину, чтобы не сорваться.

Что мне ответить ему?! Сказать, что я знаю о его жене и теперь чувствую себя преданной?! Не могу. Я не хочу быть жалкой. Мы ничего не обещали друг другу, Марк не обманывал меня, только я виновата. Мне было проще просто сгорать от страсти и ни о чем его не спрашивать. Вздыхаю. Пусть считает, что неотразимых красавцев тоже бросают.

Молчание затягивается, под сканирующим взглядом мужчины придумать причину не получается, и я бормочу, как капризный ребенок: