— Как идёт война? — спросила она вдруг севшим голосом.

Кирилл прикусил губу и ойкнул, поскольку укус пришёлся как раз на свежую рану, но он тут же поспешил исправиться.

— Я имею в виду — шла… Там новое правительство, военное. Вот мы и привыкли так называть. Это только слова… Дождешься меня?

— Там точно больше нет войны?

Он обнял её.

— Сейчас уже нет. Дождешься?

Она заплакала и, уткнувшись лицом в его грудь, прошептала.

— Конечно, я же сказала, но… как подумаю…

Алина заплакала ещё горше. Объявили посадку. Кирилл лихорадочно стал покрывать лицо плачущей женщины поцелуями.

Их отчаянное прощание, напоминающее прощание навсегда, не осталось без внимания окружающих. Люди, находящиеся в диаметре двадцати метров, застыли в ожидании развязки. Высокие, статные, журнально-красивые и явно любящие друг друга тяжело расставались по какой-то одной им известной причине. Настоящее горе и отчаянье сквозило в каждом их жесте, в каждом их движении, а их безумная, безудержная любовь, как волна от ядерного взрыва, расходилась по аэропорту и била по окружающим.

Вот к их паре подошла сотрудница компании ГолдСтрим, сопровождающая Алину в полёте, и что-то сказала. От её слов женщина забилась в истерике и вцепилась в мужчину…

— Да подождите вы! Пусть люди нормально простятся! — вдруг раздался чей-то громкий голос.

Это сказал парень, как и многие, наблюдающий за Алиной и Кириллом. Люди отмерли и, поддерживая молодого человека, зашумели, соглашаясь с его словами. Служащая растерялась.

— Но мы скоро вылетаем. Это специальный рейс, и нам пора подниматься на борт.

— Иди, любимая! — прошептал Кирилл. — Иди! Я вернусь! Ради тебя и себя! Ради нашей любви! И помни, о чем мы договорились!

— Я люблю тебя! — и Алина, поцеловав любимого, развернувшись, пошла за служащей, не видя из-за слёз каменных плит пола.

— Алина! — крикнул он, едва она отошла от него на два десятка шагов.

Эхо тут же разнесло его голос. Она оглянулась.

— Я люблю тебя! Я обязательно вернусь! Я приеду туда, где будешь ты. Однажды я тебя уже нашёл и снова найду! — крикнул он.

Она улыбнулась сквозь слёзы и, ускорив шаг, всё же догнала сопровождающую её девушку.

Как только они скрылись за дверью, Кирилл резко вскинул голову вверх, а стоявшая недалеко женщина сказала.

— Плачь, сынок, не стесняйся. Слез любви стесняться не надо.

Кирилл взглянул на неё и улыбнулся. В его глазах и правда плескались слёзы…

— Догони её! — сказал тот же парень, что пытался заступиться за них перед служащей.

Кирилл отрицательно покачал головой. И пояснил.

— Это моя невеста… Она летит домой. Просто оттуда, куда я сейчас уезжаю, есть большая вероятность уже никогда не вернуться…

Женская часть зрителей ахнула.

— Там война? — спросил дрожащий девичий голосок.

Кирилл усмехнулся и кивнул.

— Парень! Ты должен выжить ради любви! — сказал какой-то пожилой мужчина.

— Конечно! Спасибо вам всем за участие! А сейчас, простите, я должен увидеть, как она улетает…

И быстрым шагом направился в сторону панорамного окна.

Кирилл долго стоял и смотрел в окно: как самолет, на борту которого находилась Алина, маневрировал на взлетной полосе, набирал скорость, взлетал, как исчез с видимого горизонта, унося любимую всё дальше и дальше от него.

Дежурная всё объявляла и объявляла прибывающие и убывающие рейсы. Но сдвинулся Кирилл с места только тогда, когда сообщили, что посадка на рейс в Милан заканчивается.

Он улетал в Милан.

На следующее утро после возвращения домой Алина проснулась с ощущением разбитости и тяжести во всем теле. Её ломало. Кусок не лез в горло, а при одной только мысли о еде её начинало тошнить. На сердце и в душе была знакомая, но уже слегка подзабытая пустота, такая же, как и после смерти Сергея.

Заставив себя выпить чашку пустого чая, она снова отправилась в спальню.

Депрессия, возникшая в связи с расставанием, пусть даже временным, с дорогим для неё человеком, была налицо. Алина, годами мучившаяся от перфекционизма, не узнавала сама себя. Вчера, едва переступив порог своей «норки», бросив в одну кучу чемоданы, верхнюю одежду и обувь, как была, не раздеваясь, рухнула в кровать. И сегодня, проходя мимо сотворенного вечером безобразия, у неё даже не возникло мысли разобрать этот неприглядный навал.

Вот и теперь, как и тогда, после смерти Сергея, даже не удосужившись переодеться, она лежала и тосковала.

Всё случилось так быстро.

С момента ухода из жизни Сергея прошло семь месяцев, а Кирилл ухаживал за ней уже полгода, но переломом в понимании их взаимной привязанности стали те несколько дней, проведенных в его квартире. Именно за этот короткий период они оба осознали, что давно и безвозвратно принадлежат друг другу, и эта ненормальная зависимость длится многие годы, ещё с той самой их первой встречи в парке.

«Лишь один месяц! Мне нужно прожить без него всего один только месяц. Это просто очередное испытание, — подумала она. И тут же сама себе возразила. — Ну и сколько нам ещё испытаний нужно выдержать?! — Затем принялась сожалеть. — А ведь мы давно могли бы быть вместе. Наверняка у нас были бы дети, — Алина улыбнулась. — Интересно — мальчик или девочка? — А немного подумав, решила. — И мальчик, и девочка!».

Её размышления прервал телефонный звонок. Взглянув на экран, поняла, что звонит Ритка.

— Привет! — ответила Алина.

— Привет, родная! Как долетела?

— Нормально. А ты откуда знаешь, что я вернулась?

— А вчера Кирилл позвонил из аэропорта. Сказал, что проводил тебя. И попросил сегодня связаться с тобой и узнать, как ты себя чувствуешь. Беспокоится за тебя.

Алина согласно вздохнула.

— Беспокоится.

— Ну так как ты?

— Тебе честно или соврать?

— Зачем врать? — искренне удивилась подруга. — Мне от тебя правда нужна, и только правда.

— Тогда плохо! Рит, мне очень плохо!

— Вы поссорились?! — заволновалась Маргарита.

— Нет! Просто оказывается, я его так люблю… так люблю, — и Алина, не сдержавшись, всхлипнула.

— Так! Прекращай! Я сейчас приеду.

— Не надо. Я себя плохо чувствую.

— Тем более приеду! Как это — не надо, ты что? Что купить? У тебя есть что поесть?

— Не знаю.

— Ты что, ничего не ела с тех пор как приехала?