Разочарованная Мариша вернулась назад к машине, подождала еще несколько минут, а потом позвонила Ирине. На этот раз Ирина трубку не взяла.

– Что за ерунда?

Мариша звонила снова и снова, но все безрезультатно. А потом, повинуясь какой-то безотчетной тревоге, которая все нарастала и ширилась у нее в душе, позвонила Артему. И прежде чем тот успел что-либо сказать, Мариша взмолилась:

– Помоги! В последний раз! Умоляю!

– Что на этот-то раз?

– Узнай адрес по номеру сотового. Это же возможно?

– Легче легкого.

Артем был в благодушном расположении духа и сказал:

– Диктуй номер.

Мариша продиктовала. И Артем перезвонил ей через несколько минут.

– Значит, так. Пиши или запоминай… Ирина Геннадьевна Маликова. Адрес… Пражская, 34, квартира 51.

– Пятьдесят один?

И, не дослушав Артема, сыщица кинулась к дверям подъезда. Руки у нее дрожали, когда она набирала на домофоне нужный ей номер квартиры. Мариша не могла объяснить даже самой себе, почему она так волнуется. Квартира 51 не отзывалась. Марише бы уйти и ждать, где было условлено, мало ли почему не отвечает ей Ирина, но сыщица продолжала звонить в домофон.

Неожиданно дверь открылась, мимо Мариши прошел мальчик-подросток, а Мариша шмыгнула в открывшийся для нее подъезд. Подняться на лифте на восьмой этаж было делом еще нескольких минут. И вот уже Мариша стоит перед дверью, на которой красуется заветный номер. Она позвонила, потом нажала на ручку двери, и та подалась.

– Ой, мама моя, – прошептала Мариша, уже не сомневаясь, что в квартире ей не доведется увидеть ничего хорошего. – Спаси и сохрани нас всех, Господи.

И, осенив себя крестным знамением, она храбро вошла в квартиру подруги Лидии.

Далеко идти не пришлось. Тело лежало почти у самого порога. За ним тянулся широкий кровавый след, и было ясно, что раненая женщина ползла к дверям, чтобы позвать на помощь. Не тратя времени на разговоры, Мариша присела рядом с женщиной и дотронулась до ее шеи. К счастью, под пальцами она уловила пульс.

– Жива!

Мариша набрала номер Милорадова. Почему она позвонила именно ему? Интуитивно она чувствовала: если врачей вызовет следователь, то они приедут гораздо быстрее, чем если в «Скорую» станет звонить она сама. Марише повезло. Следователь не только быстро взял трубку, но и не стал задавать ей ненужных вопросов. Уяснив, что ранена ценная свидетельница, и узнав адрес, куда надо было прислать врачей, он коротко распорядился:

– Ждите! Сейчас врачи будут.

Мариша с облегчением вздохнула. Что ж, первую часть спасательной операции можно считать сделанной. Теперь надо остановить кровь, которая продолжала течь из левого бока женщины. Оглядевшись по сторонам, Мариша схватила какую-то шаль с вешалки, скрутила ее и прижала к боку пострадавшей. Шаль быстро намокла, и Марише пришлось искать ей замену, которая намокла так же быстро.

Сыщица сидела рядом с потерпевшей и ужасалась. Сколько крови! Разве в человеке может быть так много крови? Мариша напряженно всматривалась в лицо Ирины, которое с каждой минутой становилось все более и более белым. Сколько еще она может продержаться? Марише казалось, что с каждой минутой шансы Ирины выкарабкаться из этой истории живой становятся все более призрачными.

Наконец Мариша услышала на лестничной площадке голоса и закричала:

– Сюда! Скорей!

Затем дверь за ее спиной распахнулась, и Мариша поняла, что ее вахта закончена. За дело взялись профессионалы, а она могла тихонько отползти в сторонку и посидеть там, наблюдая за манипуляциями медиков с телом Ирины.

Впрочем, вся их помощь заключалась в том, что они переложили потерпевшую на раскладные носилки, а потом вдвоем потащили ее к лифту. Ни маски подачи кислорода, ни капельницы и заботливо семенящей медсестры рядом с носилками Мариша что-то не заметила. Грубая российская действительность упрямо боролась с навязанным нам с экранов ТВ образом героических медиков. Этим можно было сказать спасибо хотя бы за то, что они приехали на вызов.

Уходя, один из врачей оглянулся на Маришу и сказал:

– А вы должны остаться.

Мариша не протестовала. Пережитый шок был сильней, чем ей показалось вначале. Ноги совершенно отказывались ее держать. Да еще, попробовав пошевелить пальцами рук, Мариша с удивлением почувствовала, что она не может сделать это, они просто слипаются друг с другом. Удивившись, Мариша попыталась понять, в чем дело. Лучше бы она этого не делала. Руки у нее были так густо перепачканы кровью, что казалось, они в тугих красно-коричневых перчатках. Кровь уже начала подсыхать и делала кожу Мариши словно заклеенной.

И тут Марише стало по-настоящему дурно. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Мариша привалилась спиной к стене в углу, куда забилась чуть раньше, и затихла там. Сил у нее не было даже на то, чтобы подняться и смыть со своих рук чужую кровь. Так она и сидела, обессилевшая и подавленная, пока ее в таком состоянии не обнаружил следователь.

Видимо, он принял Маришу за мертвую, потому что кинулся к ней с таким испугом, что Марише даже стало неловко.

– Со мной все в порядке, – пролепетала она.

– Как же в порядке! Вы вся в крови!

– Это чужая кровь. Сама я цела.

Следователь попытался поднять Маришу, но ноги ее по-прежнему не слушались. Тем не менее следователь заставил Маришу подняться и выйти из квартиры.

– Вот так, – хлопотал он вокруг нее. – Вот и хорошо. Окошечко открою, на лестнице свежей станет.

Тут же он позвонил к соседям по лестничной клетке и потребовал, чтобы их впустили. И через несколько минут Маришу уже поливали холодной водой в чьей-то ванной комнате. Лицо, руки, глаза. Вода бежала сначала красная, потом стала постепенно розовой, все бледнела, бледнела и, наконец, стала совсем прозрачной. Теперь Марише было уже лучше настолько, что она могла сама плескаться в раковине. Холодная вода так приятно освежала!

Тошнота прошла. Присев на край ванны, Мариша опустила руки в холодную воду. Так она и сидела, лишь время от времени поднося к губам пригоршню и жадно выпивая воду прямо из-под крана. Может быть, кто-то скажет, что это опасно, но сейчас риск подцепить какую-нибудь желудочно-кишечную инфекцию казался Марише несоизмеримо ничтожным по сравнению с тем, что ей довелось пережить только что.

Когда Мариша вышла из ванной, ее уже ждал следователь. Вид у него был встревоженный и серьезный одновременно.

– Как вы?

– Получше.

– Тогда сейчас я задам вам несколько вопросов.

Тон следователя из сочувствующего сделался деловито-холодным. И Мариша подумала, зря она так быстро пришла в себя. Надо было ей подольше пострадать, глядишь, тогда и следователь бы не разговаривал с ней таким суровым голосом. Но было уже поздно.